Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 141
опустить, но тогда Йо просто поднял другую руку и мило сказал:
– Не лезь не в свое дело.
Чарли вздохнул и сдался. Йо прекрасно знал, что давно уже не может совладать с тягой к выпивке. Он пытался взять себя в руки, но сдавался, стоило подумать о Лили, и начинал пить. К сожалению, последние три года он думал о Лили постоянно.
О ней. И о ребенке. У него есть ребенок… А он даже не знает, сын или дочь. И жив ли малыш вообще…
– Интересно, что придумает Министерство внутренних дел. Они не позволят нам так просто устроить забастовку, – сказал Йо просто для того, чтобы нарушить молчание.
– Даже они не настолько глупы, – хмыкнул Чарли.
– Знаете, как все случилось в Америке? – спросил Йо.
Чарли уставился на напиток в своем стакане и ничего не ответил, а Фите внимательно посмотрел на Йо и с любопытством поинтересовался:
– Как? Я знаю только о бомбе.
– Забастовка длилась несколько дней. Вмешалась полиция, несколько рабочих оказались ранены, несколько – убиты. Застрелены. Но забастовка не прекратилась. Люди были сыты по горло, понимаете? Жестокость полиции только еще больше раззадорила их. Однако несмотря на все происходящее, забастовщики не переходили к насилию, пока на четвертый день ситуация не обострилась. Пока не взорвалась бомба. Какой-то неизвестный просто бросил ее в самую гущу толпы. Семеро полицейских погибли, а остальные схватились за оружие и устроили беспорядочную стрельбу. – Йо почувствовал, как нарастающая волна ярости и негодования медленно заглушила его боль. Именно поэтому в последние годы он все силы бросил на борьбу за права рабочих. Она поддерживала в нем жизнь, эта ярость.
– Многие из организаторов забастовки были арестованы. Не нашлось никаких доказательств, что кто-либо из них имел отношение к убийству полицейских на Хеймаркет. Ни одного. Однако судья усмотрел в их речах призывы к подстрекательству. Четверо повешены. Просто за участие в забастовке. Вы можете это представить?! Просто потому, что они хотели жить лучше. Один из задержанных взорвал себя в камере. Говорят, он сунул в рот револьверный патрон, закурил и остался без головы. – Йо многозначительно замолчал и отхлебнул пивную пену из кружки, которую поставила перед ним Патти.
Фите тихонько присвистнул сквозь зубы.
– Думаешь, здесь может закончиться так же?
Йо заметил в глазах друга проблеск беспокойства. Фите был лудильщиком – иначе говоря, входил в число беднейших гамбургских рабочих. «Сходня», как их называли, находились в самом низу портовой иерархии.
– А если и здесь кто-нибудь наделает делов? А нам за все отвечать!
Не успел Йо ответить, как Чарли пророкотал:
– Подстрекательские призывы в речах… Очень напоминает рассуждения Бисмарка, которыми он обосновал свой закон против социалистов.
Йо удивленно повернулся к Чарли. Обычно тот держался подальше от всего, что касалось политики. Чарли было все равно, что происходит там, наверху. Что бы ни случалось, в какие бы условия его ни ставили, он молча выполнял свою работу. Чарли всегда был таким. По крайней мере, все то время, что они были знакомы. Йо знал, что раньше, когда Чарли еще жил в Ирландии, он был другим человеком. Однако Чарли неоднократно повторял, что того человека больше не существует. Он умер вместе с женщиной, которую любил. И всей своей семьей.
«Когда теряешь все, теряешь и себя», – подумал Йо, глядя на своего лучшего друга, великана с добрым сердцем. Чарли, который сидел, уставившись в пивную кружку, казался опасным: множество колец в ушах, взлохмаченная рыжая борода, татуировки на руках, свирепый взгляд… Однако Йо знал, что во всем мире не сыскать человека более верного и преданного. Если Чарли проникся к тебе симпатией, то, считай, он станет твоим другом на всю жизнь. Таким другом, который все ради тебя сделает. В последние годы Чарли частенько его разочаровывал: он пристрастился к опиуму и не мог побороть зависимость, постоянно попадал в передряги и терял работу, на которую Йо с таким трудом его устраивал. Но разве Йо имел право его судить? Кто знает, что было бы с Йо, если бы ему не приходилось заботиться о маме, братьях, Альме и ее детях? У Чарли не осталось никого и ничего. Родины – и той лишился. Йо не мог винить Чарли в том, что он не разделял его рвения к борьбе за права рабочих.
Йо кивнул.
– Ты прав, там была такая же риторика. – Он вздохнул. – Один из повешенных, Август Спис, выступал с речами на забастовках в Чикаго. «Вечно жить как скот нельзя!» Эта его фраза стала своего рода лозунгом рабочих. Редко кто говорил слова вернее, черт побери!
– Согласен! – сухо рассмеялся Фите. Он выпрямился и поморщился от боли. Работа сгубила его здоровье: разрушила не только спину, но и легкие. Фите день и ночь кашлял, выплевывая черную мокроту, у него начались проблемы с почками, он не мог ходить прямо. Он продолжал говорить, но перешел на кессельклопперспрок, – своего рода тайный язык, на котором общались котельщики.
– Говори так, чтобы было понятно, – проворчал Чарли, и Фите одарил его слабой улыбкой.
– Я сказал, что у нас здесь ничем не лучше, – повторил он. – Мы тоже живем как скот. Господи, скоту, по крайней мере, дают приличный корм!
– Сосиску из тебя не сделаешь, поэтому кому какое дело, если схуднешь, – рассмеялся Чарли.
Что-то пробормотав, Фите закашлялся, и Йо с тревогой посмотрел на друга. Фите был маленьким и кособоким, на его дружелюбном лице застыло удрученное выражение, и он выглядел так, словно малейшее дуновение ветерка может сбить его с ног. Впрочем, на самом деле Фите был довольно крепким – это одна из причин, по которой ему удалось так долго проработать котельщиком. Обычно эту неблагодарную работу выполняли те, у кого просто не было выбора. Из-за своей щуплой комплекции Фите мало где мог работать. Однако котельщиком он оказался превосходным – маленьким и проворным, что необходимо для этой работы.
Когда пароход прибывает в порт, котлам требуется около трех дней, чтобы остыть. Однако у судовладельцев на счету каждая секунда, поэтому они заставляют котельщиков лезть внутрь, пока котлы еще дымятся от жара. Сначала приходится протиснуться через так называемые «лазы» шириной всего около сорока сантиметров, потом сбивать твердый слой нагара с пола и стен. Там, внутри, обычно невыносимо жарко, тесно, душно и адски шумно. Вот почему во время разговора Фите частенько наклонялся вперед. Он уже плохо слышал.
– На сходнях работает более тысячи человек, – сказал Йо. – По моим подсчетам, около четырехсот котельщиков. Неужто у вас нет никаких прав? – спросил он. Фите задумчиво кивнул, но убежденным не
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 141
