закатил глаза.
— Знаешь, ты уже десятый ребёнок за сегодня. Когда выяснилось, что всё его подразделение полегло, его любовницы прибежали сюда со своими ублюдками, рассчитывая, что им хоть что-то обломится. А я уже устал повторять: у него есть наследник.
Я поджала губы. Я не могла сказать, что никак не претендую на его наследство. Поэтому просто заявила:
— Я пришла сюда из Самти, чтобы передать Иберии саблю, принадлежащую Паймону.
— Саблю, принадлежащую Паймону? — переспросил он, разглядывая меня. — А ещё что?
— Ещё его кольцо.
— Паймона?
— Нет, Мельхома.
— Погоди, — остановил меня боец, оборачиваясь на своих коллег. — Парни, идите сюда.
Я рано обрадовалась. Он позвал друзей только лишь за тем, чтобы устроить из этого шоу. Понятно, они тут все сходили с ума от скуки, и эта скука усугубляла их нервозность из-за плохих новостей. Клан готовился к трауру и обдумывал новые планы атаки, им не с руки было возиться со всякими проходимцами.
— Саблю Паймона, вы поняли? — переговаривался охранник с приятелями. — Это самое остроумное, что я слышал.
— Да, что люди только не придумают, чтобы попасть Иберии на глаза, — согласились с ним. — Однажды…
Они начали делиться самыми невероятными историями, кажется, забыв про меня. И тогда я крикнула, выдергивая из-за ворота тесьму, на которой весели мои украшения: знак Эйи и перстень старейшины.
— Смотрите сюда! Мельхом сражался ради этого самого момента! Он преодолел пустыню с дырой в животе и в итоге умер на помойке, пока вы тут зубоскалили! — Чёрт, он же просил меня об этом не рассказывать. — Отведите меня к Иберии, ведь он, очевидно, единственный, кто поймёт, насколько всё серьёзно!
Один из мужчин приблизился к воротам и подцепил тесьму пальцем.
— Похоже на настоящее. Может, твоя шлюха-мать украла его? — предположил он, и я застыла. — Хотя знаешь? Я тебе верю. У тебя больше шансов победить Паймона, чем быть дочерью Мельхома. Великий мастер просто не мог трахать свинью. А твоя мать была той ещё свиньёй, если смотреть на тебя.
Даже если бы эта потеря отболела, я бы не стерпела подобное оскорбление. Услышать же такое сразу после её смерти…
Я вцепилась в его палец зубами, сжимая челюсти так, словно хотела его оторвать и сожрать. Знаю, у меня было оружие, но крови, которая уже пролилась, было достаточно, чтобы отправить меня в ЦПЗ.
Центр промежуточного заключения, вот что это такое.
Я сопротивлялась, когда меня забирали, но, оказавшись там, успокоилась. Это было отличное место. Меня накормили, продезинфицировали, дали сменную одежду, хотя, правда, забрали всё остальное. Камера, в которую меня поместили, была такой чистой и просторной, я могла вытянуться на лежанке во весь рост. Единственное, чем ПЦЗ напоминало трущобы — тут не было никакой приватности: дверь, за которой меня закрыли, была полностью прозрачной. А ещё ты отлично слышал, о чём говорит охрана на посту или твой возмущённый до нельзя сосед.
Но в тишине я бы и не смогла заснуть. Подложив ладони под голову, я поморщилась от химического запаха, который теперь шёл от кожи и волос. Так же пахли подушка и матрац. Покрывала не полагалось, поэтому я в итоге всё равно подтянула колени к груди.
Мне сказали, что моё дело рассмотрят и выпишут штраф на первый раз, хотя я совершила страшнейшее преступление. Нападение на бойца Нойран в Тавросе… Обо мне тут уже вовсю говорили. Но пострадавший отказался подписывать заявление, понимая, что оно подпортит ему репутацию. Так что я выйду отсюда совсем скоро, и, что сказать, здесь так повезёт не всем. Кого-то отправят на Землю…
Меня разбудил страшный шум. Напуганная, я буквально слетела с лежанки и приникла к стеклу. Я решила, что заключённые решили устроить бунт, но нет, совсем наоборот. Они наперебой каялись.
— Индра, милосердия! Меня подставили!
— Юный господин! Выслушайте!
— Молодой босс! Скажите своему отцу!..
Это казалось чудом: сам наследник Иберии снизошёл сюда. Увидеть его в тюрьме? Ну, это как обнаружить у водоразборной колонки умирающего Мельхома. И я была даже отчасти рада, что теперь наблюдаю за этим не одна. Вот это зрелище… хотя, всё что делал парень — просто шёл. Я бы сказала, что он мог произвести подобный фурор только здесь, но вообще-то, думаю, везде. Даже там, где никто не знает о Нойран. Потому что он такой.
Как объяснить? Самое грандиозное, что я видела в жизни — пустыня, так что я могла сравнить его только с ней. С тем, насколько холодной, безжалостной и тёмной она бывает ночью. Такой тёмной, что чёрный костюм молодого господина казался бы на её фоне белым. Такой же тёмной, как его волосы и глаза.
Индру сопровождал телохранитель, который сам выглядел, как высшая знать. Они шли за главным смотрителем, и того распирало от гордости. Короче говоря, именно такая процессия должна была явиться сюда за саблей Паймона… но нет, Индра прошёл мимо меня, останавливаясь у камеры соседа, который шумел теперь больше остальных
— Охренеть, братец, я уже и не надеялся! Сколько можно ждать? Ты это специально, что ли?! Я тут целый день торчу, рядом с этими отбросами! Думал, сдохну!
— Молодой господин, условия содержания вашего кузена… — попытался оправдаться смотритель, но сын Иберии остановил его жестом, предпочитая выслушивать нытьё своего родственника.
Когда же я увидела, за каким хлыщом он сюда явился, то просто не смогла сдержаться. Если уж он забирает отсюда эту тряпку, то пусть заодно захватит и оружие, за которое Мельхом отдал жизнь.
— Индра! — крикнула я, но он даже не посмотрел в мою сторону. — В этом ЦПЗ находится более интересный «заключенный». Реликвия Паймона. Почти сам Паймон. Забери её, передай отцу и скажи, что Мельхом умер более героической смертью, чем он может себе представить.
Индра не подал вида, что услышал меня, но, проходя мимо моей камеры, бросил смотрителю:
— Выпустите и верните вещи.
Вот, что значат узы Нойран. Придя сюда за кузеном, Индра готов был освободить любого, кто пусть даже косвенно связан с его семьёй. Не в том смысле, что я чуть не отгрызла палец одному из них…
Как будто бы эфемерная преграда отъехала в сторону, и я вышла к ужасу кузена Индры.
— Какого… — проворчал он, брезгливо морщась, хотя я выглядела лучше, чем когда-либо.
А потом мне вернули вещи, и я надела на шею украшения и взяла в руки вещь, к которой мечтал прикоснуться сам Иберия. Но не его сын, почему-то. Индра не спешил забирать трофей.
Он вышел к машинам, которые стояли у ворот ЦПЗ, привлекая оправданно много внимания. Не решаясь заговорить, я
