Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
приятно обняться, но мы с бабушкой обе немного отвыкли проявлять привязанность. Полагаю, она не меньше меня нервничает из-за этого семейного собрания, и все мы справляемся с тревогой по-своему. У некоторых страх виден сразу, а другие учатся прятать беспокойство глубоко внутри; с глаз долой, но все еще в сердце.
Первыми – как всегда – я замечаю часы. Невозможно их не заметить. Коридор заполнен восьмидесятью идущими часами разных цветов, форм и размеров. Стена, полная времени. По одним на каждый год жизни бабушки, и она тщательно выбирала каждые, чтобы напомнить себе и миру, что ее время принадлежит ей. В детстве часы меня пугали. Я слышала их из своей спальни – тик-так, тик-так, тик-так — будто непрерывный шепот о том, что мое время на исходе.
Плохое предчувствие насчет этих выходных возвращается, но я не знаю, почему.
Я прохожу дальше в Сигласс в поисках ответов, и меня мгновенно переполняют воспоминания и сожаления. Знакомые виды и запахи этого места переносят меня назад во времени; восхитительная смесь ностальгии и соленого воздуха. Слабый запах океана висит в каждом уголке старого дома, будто каждый камень и балка пропитались солью.
Ничего не изменилось за годы. Побеленные стены и паркетные полы выглядят точно так же, как в моем детстве – разве что чуть более изношенные. Вдыхая все это, я все еще могу представить нас людьми, какими мы были, до того, как жизнь изменила нас, точно как море с легкостью преображает песок. Я могу понять, почему бабушка не хотела жить в другом месте. Если бы это место принадлежало мне, я бы тоже не захотела его оставлять.
Я снова задумываюсь, почему она на самом деле пригласила сюда всю семью на свой день рождения. Я ведь знаю, что она совсем их не любит и не питает к ним привязанности. Может, хочет закрыть незаконченные дела? Иногда любовь и ненависть спутываются так, что становится сложно их различить. Задаваясь вопросами о других, я часто обращаю их и к себе. Если бы у меня был шанс пригладить все складки в моей жизни до ее окончания, какие бы я выбрала? Какие места и неровности я бы больше всего хотела выровнять, чтобы они больше не портили образ человека, которым я хотела бы запомниться? Лично я считаю, что некоторые неровности и пятна на полотне наших жизней находятся там не просто так. Чистый холст может казаться заманчивым, но на него не очень-то интересно смотреть.
Я поднимаюсь по скрипучей лестнице, оставляя тикающие часы позади. В каждой комнате, которую я прохожу, кроются призраки воспоминаний всех дней, недель и лет, проведенных здесь. Голоса из прошлого пробиваются в настоящее, шепча из оконных щелей, из-под половиц, маскируясь под звуки моря. Я представляю нас, бегающих здесь в детстве, одурманенных океанским воздухом, играющих, прячущихся… делающих друг другу больно. Это мы с сестрами делали лучше всего. Мы научились в раннем возрасте. Детство – это гонка, в которой нужно выяснить, кто ты на самом деле, прежде чем вырастешь в человека, которым станешь. Не все выигрывают.
Я вхожу в свою спальню – самую маленькую в доме. Она все еще обустроена как в моем детстве: белая мебель – больше ветхая, чем изысканная – и старые, отклеивающиеся обои, покрытые поблекшим узором из маргариток. Бабушка говорит и делает все лишь один раз, и она никогда ничего не заменяет, если оно не сломано. Она всегда расставляла цветы в наших спальнях, когда мы приезжали в детстве, но я замечаю, что ваза в моей комнате пустует. Вместо этого есть серебряное блюдо с ароматной смесью из еловых шишек, сушеных лепестков и крохотных ракушек. Я замечаю «Маленький секрет Дейзи Даркер» на книжной полке, и это напоминает мне о моем секрете. О том, которым я никогда не хотела делиться. Я снова убираю его в те дальние уголки моего сознания, где он хранится.
Океан продолжает петь серенады моим беспокойным мыслям, словно пытаясь заглушить их. Меня успокаивает этот звук. Я слышу, как волны разбиваются о камни внизу, и окно спальни покрыто каплями, стекающими по стеклу, как слезы, словно сам дом плачет. Я выглядываю наружу, и море смотрит в ответ: холодное, бескрайнее и беспощадное. Темнее, чем раньше.
Часть меня все еще беспокоится, что мне не стоило приезжать, но оставаться в стороне тоже казалось неправильным.
Остальные члены семьи скоро приедут. Я смогу наблюдать, как они будут по одному преодолевать перешеек. Много времени прошло с тех пор, когда мы все были вместе. Интересно, у всех ли семей столько секретов, сколько у нашей? Когда наступит прилив, мы будем отрезаны от мира на восемь часов. Сомневаюсь, что после отлива мы когда-нибудь еще соберемся вместе.
Три
30-е октября 2004 – 17:00
Мой отец прибывает первым.
Пунктуальность – это его единственный способ сказать: «Я тебя люблю». Сколько я себя помню, он выражал эмоции через точность во времени, будучи неспособным проявить привязанность, как нормальный отец. Но когда я думаю, как он рос здесь единственным ребенком, в доме, полном часов, на крохотном приливном острове, мне кажется, время всегда было частью его мыслей. Полагаю, в детстве он часто отсчитывал минуты до момента, когда сможет уйти. Я наблюдаю за ним из окна спальни, пока он пробирается по влажному песку. Солнце еще садится, затапливая небо палитрой розовых и пурпурных оттенков. Отец поднимает взгляд в моем направлении, но если и видит меня, то не улыбается и не машет рукой.
Фрэнк Даркер – несостоявшийся композитор, в основном дирижирующий. Он все еще путешествует по миру со своим оркестром, но хотя это может звучать роскошно, это не так. Он работает усерднее кого-либо знакомого мне, но не зарабатывает так много, как вы могли бы подумать. После оплаты зарплат, больничных счетов и расходов всего ансамбля остается совсем немного. Но он любит свою работу и коллег. Может быть слишком сильно; его оркестр всегда был для него семьей больше, чем мы.
Отец в довольно хорошей форме для человека за пятьдесят. У него все еще пышные черные волосы, и он с легкостью несет свой чемодан, хоть тот и выглядит великоватым для одной ночевки. Я замечаю, что он решил не брать тележку, оставленную для багажа на том конце пути. Его спина немного сгорблена годами сидения за пианино, а костюм немного великоват, будто он усох. Он одет как на похороны, а не на день рождения родственницы, и я наблюдаю, как он
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
