и за иностранного шпиона примут. Нелегала.
Кроме этого, бродяг, темных личностей, жуликов, беглых каторжников, и прочих людей, которые «не нравились» властям, отлавливали и отправляли под надежной охраной на поселения за Урал. И так и так зашлют в Сибирь кандалами греметь. А оно нам надо? «Белая жуть», как называли здесь секретную полицию, была вездесуща — все население было у нее под пятой, каждому полагалось иметь паспорт, вид на жительство — без этой бумажки ты был никем, не имел права на существование. Даже знать опасалась полиции…
Значит надо для начала выдать себя за иностранца, а потом быстренько тикать отсюда. Подальше. Так как английским Виктор владел хорошо, лишь для уровня африканских негров, но не для современной России, которая вытащила из-за рубежа всех нищих и убогих и назначила их гувернерами, воспитывать подрастающее дворянское поколение. Все же носители языка. Ему с ними не сравниться. Здесь. Где-нибудь в Африке его жуткий акцент и словарный запас «мало-мало, давай, работай» вполне конкурентоспособен. У остальных с английским языком там не лучше.
Европейцы привычно в поисках денег и улыбки фортуны прутся толпой в колонии. «Иди туда и вернись богатым…»
Дороги для горячих искателей приключений, жадных до славы, битв и быстрого обогащения давно накатаны. Там белый европеец уже величина. В России тоже есть колонии: Сибирь, Аляска, Русская Америка, но Виктор ужасно не любил холод. Очень. К тому же у него имелось столько прививок: от оспы и прочего, что грех этим было не воспользоваться. Даже от короновируса прививка есть. Никакого короновируса еще нет, и двести лет еще не будет, а у него прививка от этой болезни уже есть.
И вообще организм молодого человека в свое время успел слопать и усвоить столько антибиотиков, что самые злобные здешние микробы должны обходить нашего героя десятой дорогой. А ведь болезни — главная причина смертности европейцев в жарких странах. От методов лечения местных эскулапов не каждый здоровый выживает, не то что больной.
Кто-то помрет, кто-то испугается и дезертирует. А старожил в колониальных землях непременно разбогатеет. Там можно было «делать карьеру» — для того, кому не оставалось иного шанса и кому удастся выжить среди лихорадки, жары, чумы и враждебных туземцев. А с деньгами и титул можно приобрести. Или, на худой конец офицерский патент купить. Вот и весь план до копейки. Все очень просто и одновременно очень сложно. Эх, мечты, мечты.
Глупо? Бессмысленно? Невозможно? Кто знает. Но, по крайней мере, стоит попытаться. Без особых-то талантов… Был бы знаменитый скрипач, то понятно, что и здесь работа нашлась бы. А так труд чернорабочего нашего героя, не имеющего и гроша за душой, совсем не привлекал. Ни в дугу, ни в Красную Армию. И временного портала, чтобы таскать разнообразные ништяки под рукой не имелось. Как и первоначального капитала.
Наконец, дошел. Жарко, мать его за ногу! Вокруг образовались глинобитные хаты, крытые камышом, плетни, сараи, плодовые садовые деревья. Архаично. Дворовые собаки, вольно бегающие во дворах без привязи, провожали нашего героя дежурным лаем. Любопытный народ подтягивался, поглядеть на странного полуголого человека. Но чего ему стеснятся? Тело красиво прокачено, здоровое и полное сил.
— Кто же ты мил человек будешь и куда путь держишь, — в лоб спросил Виктора бородатый дедок в полувоенной, полугражданской одежде. — Неужто тебя ограбили лихие люди?
Боже, как пафосно. Видно дед искренне полагал себя местным авторитетом, имеющим полное право спрашивать.
— Сэр! Я — раб Божий, обшит кожей! Зовут меня Вильям Гаррисон, — начал опробовать свою легенду наш герой. — Я живу в Бомбее, в Индии. Мой отец — английский капитан, а моя мать — дочь «парского» купца из Бенгалии. Я ночью упал с судна, плывущего по этой реке. Еле выплыл, пришлось всю одежду скинуть. Долго шел, почти весь день. К сожалению из-за того, что чуть не утонул — последний год жизни у меня из головы вылетел, хоть убей ничего не помню. Как здесь оказался. Денег нет, есть хочу. Одежда очень нужна.
С именами и прочими фактами Виктор не заморачивался, здесь он жить не собирался. А на новом месте будет и новая легенда. Главное здесь что-либо не забыть. Как утверждал французский философ Мишель де Монтень: «Кто не очень-то полагается на свою память, тому нелегко складно лгать».
— Вот горе-то какое! — запричитал старик, что был еще крепок, словно столетний дуб. — Бедолага иноземная! Но на все воля Господня! Его замысел! Вон, заяц, туды его в качель, сам мал, а бегает так, что человеку за ним не угнаться! Ниче, начальники разберутся, недаром надежа-государь их над нами поставил!
Похоже, что для старого казака большинство услышанных слов была просто китайская грамота. Он понял только общий смысл. Иностранец, из-за тридевять земель, по-русски, говорит нечисто, но вполне понятно. Хочет есть и одежду. Пусть дальше начальство и разбирается, на то оно нам и дадено.
А поскольку Виктор продолжал исполнять увертюру на тему «сами мы не местные»:
— Сэр, мне бы поесть и срам прикрыть.
… то старик кряхтя выделил ему краюху хлеба и кружку кислого молока.
— На вот, перекуси, иноземец!
И даже потом «от щедрот» откуда-то притащил драные штаны. Или их с чучела снял, или же они половичком перед входом в хату служили. Больно уж мерзкая и грязная эта была одежонка.
— Держи!
Но даренному коню в рот не смотрят. И в задницу тоже не заглядывают.
— Благодарю Вас, сэр!
И чтобы не смущать местную публику своими голыми телесами, сытый попаданец спустился к Дону и попытался отстирать эту драную тряпку.
А потом и одел её мокрую прямо на тело. Высохнет, лето же. Подпоясался подаренной веревочкой. И теперь наш герой очень стал смахивать на бомжа. Да еще и без креста на груди. В общем, как не посмотри, крайне подозрительный тип. Неблагонадежный человек. Из тех, что закон предусматривает ловить, казнить и вещать, так как они не имеют в себе веры христианской. Одна надежда что назвался иностранцем. Что там у них? Англиканство? А наш герой в нем ни в зуб ногой. «Патер ностер»… И все.
Поскольку станица Аксайская в данный период времени была относительно небольшим поселением, то скоро Виктор добрался до хорошо знакомого ему центра. И что же мы видим? В будущем, тут как раз по высоко вздымающемуся бугром берегу, на верхотуре, будет стоять каменный собор, чуть ниже расположится приватизированная фабрика музыкальных инструментов, переделанная из почтовой станции, украшенной мемориальной табличкой «здесь был Пушкин». Еще ниже по берегу проходила железная дорога, а потом и
