И, совсем растерявшись, замолчал.
Колышки – это соседняя деревня. Настолько близко расположена к нашей, что давно пора объединяться и брать общее название. Конечно, я знаю всех из Колышек, своей-то ведьмы у них нет… Так вот Марьянка эта! Красивая – слабо сказано! Грудь обхватом в два раза больше талии, глазищи круглые, влажные, но раскосые, будто мать её по молодости с гладиром загуляла.
Осмотрела Ультика. Все как обычно: штаны чумазые, нижние края – в бахрому, рубашка с дырой подмышкой, левый шнурок на шее оборван, правый болтается до пояса. Сам пояс подвязан кое-как, для виду больше. Пастух заметил мой взгляд и подтянул штаны.
– Я тут, – решился он продолжить после моего медленного кивка, – хотел её того… ну, вы понимаете? Попросить... А её как подменили! То ласковая со мной, так и липнет, и намёки делает такие… то кричит на меня, ногами топает, прочь гонит. Я уже и не знаю, то ли свататься идти, то ли прятаться от неё!
Ультик помолчал, переводя дыхание. На лице отчаяние, руки трясутся.
– Это черти всё, – сдавленным голосом продолжил он. – Точно черти. Болеть сильно стала, что ни съест – то обратно всё и выходит. Сила нечистая. Сглазил её кто-то. Девки, наверное. Завидуют.
Глаза его округлились, и он испуганно закрыл рот рукой, словно страшная догадка пронзила его маленький мозг. Мне осталось только покачать головой.
– Улик, – медленно сказала я, поднимаясь с кресла. – Поверь, я её сглазить не пыталась. А с проблемой твоей разберёмся. Скажи, ничего особенного или странного не происходило с ней месяца два или три назад? Может, обхаживал её кто? Свататься пытался?
Как видите, я самая обычная ведьма: порчу наведу, сглаз сниму, излечу любую болячку отваром из рыбьих глаз, а ещё на метле летаю под луной. И на шабаши хожу, конечно, как без этого?
Что, поверили? Шучу, конечно, так не бывает. Самая обычная ведьма, у которой в кармане всегда будет копеечка, покуда есть на свете идиоты… Нет, мне не стыдно. Я правда помогаю каждому, кто приходит ко мне за помощью. Но вот магии не обучена. Потому что, как всем известно, с магией у нас туго...
Пастушок почесал затылок.
– Так к ней всё время клинья подбивают, вам ли не знать. То Кипа-мельник, то Сарошка-поросюх. Так ведь никого она к себе не подпускает, иначе вся деревня уже давно прознала бы!
Я поморщилась. Что верно, то верно, в этих краях никакие тайны дольше часа не живут. Впрочем, можно опробовать ещё одну версию: деревня расположена прямо на большой дороге, ведущей к столице, мало ли кто мимо Марьянки этой проезжал...
– Хорошо, – протянула я, прерывая молчание: Ультик так глубоко задумался, что несколько секунд недвижимо смотрел в потолок. – А из заезжих?
Ух, какая реакция! Лоб пастуха покрылся морщинами, слезы чуть не брызнули.
– Да как же! – вскричал он, швыряя на пол шапку, которую только что мял в руках. – Овечник же! Из долины приезжал со своей шерстью, будь она неладна! Три дня на ее дворе жил, все сидел с ней на крыльце, а Марьянка смеялась и смеялась, смеялась и смеялась...
Припомнила. Ну да, был такой, точно. Месяца полтора назад. Я даже думала, не прикупить ли шерсти, может, освоила бы наконец спицы. Да как-то все не досуг было.
Я резко выдохнула, хлопнула по деревянным подлокотникам и встала.
– Вот что, – говорю, – это все овечник тот, приворот делал. От этого приворота и черти ей в голову полезли, но сам приворот не сработал. Ведьма, что его варила, совсем в этом деле не смыслит. Я тебе сейчас противоядие дам, а ты в точности исполняй все, что я тебе скажу, и до конца месяца Марьянка женой твоей будет. И с приданым.
Глаза Ультика расширились настолько, что даже кот мой понял: такого парень точно не ожидал. Несколько секунд он не дышал – забыл, видимо, – потом сглотнул, еще некоторое время стоял, обрабатывая информацию. Я в это время прямо у него на глазах стала замешивать мяту и смородину. А, нет, мяту беременным нельзя. Ладно, пустырничек пусть будет, заодно подуспокоит нервишки.
– Итак, – продолжила я, упаковывая в мешочек получившийся сбор, – чтобы черти эти на тебя не перекинулись, ночью этой иди на речку Малиновку за холмом, там купалка есть. В купалке этой при свете луны обмойся тщательно, каждый волосок, каждый ноготок, все чтобы было начищено. Черти эти боятся чистоты, особенно от воды речной волшебной. Как из реки выйдешь, надень все новое да чистое. Сквозь дыры незалатанные лезть будут, и в пятнах жить. Черти, они знаешь какие живучие, ух! Как оденешься, у реки набери цветов крупных, красивых и иди с ними… нет, не к Марьянке! К матушке ее. И говори: готов жениться и детей готов хоть прямо сейчас соображать!
– Каких детей?! – не выдержал Ультик. – Да кто ж сразу детей заводит? Сначала избу сколотить, хозяйство поставить, потом уж детей…
– Каких надо, таких и детей! – таки рявкнула на него. Пастух побледнел и отшатнулся. – Я рада, что ты с такой ответственностью подходишь к вопросу продолжения рода, но сказать нужно именно так. Иначе магия не сработает.
– А, – протянул он. – Это же магия… да, я понимаю. Магия.
Я улыбнулась и кивнула.
– Вот и молодец. У тебя все получится. Ты вон какой видный парень! Одно еще тебе помнить нужно: чтобы черти не вернулись, придется каждые три дня на реку ходить и повторять весь ритуал. Цветы маме Марьянки только первый раз неси, а затем по очереди: то самой Марьянке, то матушке ее. Не забудь и ничего не перепутай, а то не видать тебе счастья своего.
Так и отправила с богом. А через семь месяцев Марьянка родила мальчика. Я, конечно, сказала, что он просто раньше срока пошел, черти все шалят, черти… а магия, она исправно работает.
Когда дверь за пастушком закрылась, я несколько минут ещё сидела в кресле, переводя дух. Вроде каждый день приходят они ко мне с подобной ерундой, а всё равно нервничаю. Ультик ещё в такой момент попал неудачный...
На самом деле, Агата была права. От Майка пахло как-то иначе. Не в прямом смысле, конечно, понюхать его мне пока не удалось. Это было просто ощущение. От того, как он стоит, как ходит, как поправляет очки. Взять вон того же Ультика: можно нарядить его по-столичному, но говорить от этого чётко и взвешенно он не начнёт. Не начнёт склонять голову из вежливости, а не от страха, и не будет так спокойно общаться с ведьмой в чёрном. Он не будет читать книг, а попытки разобраться в чём-то ограничатся стоимостью поросят на сезонной ярмарке.
Эти все повадки образованного человека действительно привлекали, а главное – интриговали. У меня снова зачесалось то место, которое отвечает за изучение нового, за поиск ответов и возникновение вопросов. Проснулось чувство интеллектуального азарта, почти забытое в деревенской глуши. И снова зазвенел внутри колокольчик: может, надо уезжать отсюда?
Агата знала о моём потаённом желании, и потому намекала на возможную близость с... как там его? Майком. Очаровать, прикинуться ответно влюблённой, может даже выйти замуж – и прощайте Молотушки! Просто так, по собственной воле, никто меня не отпустит, особенно старый хрыч по имени Гаппа – наш местный Ведун.
