из них. Может, это пора изменить.
Я подошла к своему шкафчику, сняла одежду, надела джинсовые шорты, черную майку, большой серый свитер и пару черных шлепанцев. Взяла сумку, запихнула в нее все содержимое шкафчика и вышла из комнаты, даже не оглянувшись.
Линк ждал за дверью раздевалки, прислонившись спиной к стене, запрокинув голову и глядя в потолок. Я знала Линка с тех пор, как начала работать в «Логове льва». Он хороший парень, со светлыми, коротко подстриженными волосам, загорелой кожей, голубыми глазами и южным протяжным голосом, от которого у женщин подкашиваются колени. Поначалу он часто флиртовал со мной, но я не отвечала, и он прекратил эти попытки и стал моим другом. Он один из немногих, кто знал о моем прошлом и о том, через что мне пришлось пройти.
— Не нужно было меня ждать, — сказала я, натягивая ремешок сумки на плечо.
— Я не позволю тебе пройти через это в одиночку, — Он притянул меня к себе.
Слезы жгли мне глаза, но я боролась с ними. Не собиралась я плакать, пока все это не закончится. А вот когда все минует, я смогу хорошенько выплакаться, спрятавшись под одеялом и уткнувшись лицом в подушку… как делала всегда.
— Спасибо.
Он обнял меня, и я почувствовала его губы на своей макушке.
***
— Не понимаю, почему я должна уехать из штата, — сказала я Линку, запихивая в чемодан еще одну пару ботинок. Я понятия не имела, как долго меня не будет, а Линк говорил так, словно вернуться в Вегас получится еще не скоро.
— Мне неприятно напоминать тебе, но ты единственный свидетель, и, судя по тому, что сказали копы, этот парень — наемник, которому мафия платит за убийство людей.
Я вздохнула, оглядывая свой дом. Мне было ненавистно уезжать, но я знала, что так будет лучше. Я провела в полицейском участке больше восьми часов, обдумывая случившееся. Потом помогла составить фоторобот. Так или иначе, парень, который застрелил Тессу и тех мужчин, избегал всех камер в клубе. Полицейские предупредили меня, что я должна быть крайне осторожна. Я осталась единственным свидетелем, и они беспокоились, что убийца придет за мной.
Когда Линк узнал об этих опасениях, он позвонил одному из своих друзей в Теннесси и попросил для меня разрешения пожить там, пока полиция не поймает киллера. Этот человек, Кентон, согласился, сказав Линку, что я буду в безопасности. Я ужасно не хотела покидать дом, но между смертью и переездом выбор был очевиден.
— Надеюсь, они быстро его найдут, — пробормотала я.
— Я тоже, но до тех пор ты будешь далеко отсюда и в безопасности.
— Ты уверен, что это хорошая идея — оставить меня с этим парнем? Ну то есть… насколько хорошо ты его знаешь?
— В детстве мы были лучшими друзьями. Он хороший человек. С ним ты будешь в безопасности.
Я прикусила щеку и кивнула, потом вынула из шкафа еще один чемодан. С такими успехами вещей мне хватит на всю жизнь. Как только я собралась и была готова ехать, мы сели во внедорожник Линка и отправились к аэропорту. Всю дорогу я нервничала, предчувствуя, что вот-вот произойдет нечто безумное.
— Дамы и господа, мы в двадцати минутах от места назначения. Погода в Нэшвилле в основном ясная и солнечная. Температура — тридцать градусов, — пилот включил знак «пристегнуть ремни». — Летный экипаж, пожалуйста, приготовьтесь к посадке, — слышу я сквозь сонное состояние и поднимаю голову от стены, к которой прислонилась.
Воспоминания о вчерашнем покидают мою голову, я вытираю рот рукавом свитера, оглядываюсь и вижу, что все собирают свои вещи. Я проверяю, пристегнут ли ремень безопасности и сажусь ровно. Нога начинает быстро подпрыгивать вверх-вниз, и я потираю татуировку за ухом, пытаясь думать, о чем угодно кроме приземления самолета.
Как только мы оказываемся на земле, я жду, пока все выйдут и прохожу в терминал. Возле багажной ленты осматриваюсь, понятия не имея, как выглядит этот парень. Я знаю только, что его зовут Кентон, и что он должен меня встретить.
Вокруг нет никого, кто искал бы меня взглядом, поэтому я иду к конвейеру и сразу же замечаю один из своих чемоданов. Снимаю его, слегка оступаясь под тяжестью, но ни один мужчина поблизости не предлагает помощи.
Я снова оглядываюсь, раздумывая, не должна ли была сообщить, что уже приземлилась. Достаю телефон, выключаю режим полета и пишу Линку, что уже прибыла. Он отвечает, что Кентон звонил и сообщил, что не может приехать за мной, и мне нужно поймать такси до его дома. Дверь будет не заперта, адрес указан в сообщении.
Я качаю головой, ругаясь себе под нос, и чуть не пропускаю другой чемодан. К счастью, ловлю его в последнюю секунду. Ставлю его рядом с первым и оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, что мой последний чемодан вот-вот пройдет через туннель. Я бегу так быстро, как только возможно бежать в шлепанцах, и приземляюсь на полпути к конвейеру. Я скольжу по полу, хватаюсь за ручку чемодана, оттягиваю его назад с такой силой, что он пролетает над моей головой, и приземляюсь на спину с вскинутыми руками.
— Ты, должно быть, Отэм, — слышу я голос сверху.
Я откидываю голову назад и смотрю на возвышающегося надо мной мужчину. Даже находясь в таком неловком положении, когда картинка перед глазами перевернута вверх тормашками, я понимаю, как он хорош собой. В ответ на его смешок я стискиваю зубы. Встаю, ставлю чемодан на колеса и отряхиваю зад, затем поворачиваюсь к нему лицом.
— А ты кто?
Он поднимает бровь, качает головой и оглядывает меня сверху вниз. Мое тело сразу же нагревается под этим взглядом. Я снимаю свитер, оборачиваю его вокруг талии и откашливаюсь.
— Так кто ты? — спрашиваю снова, раздражаясь, что он, очевидно, находит ситуацию очень забавной, судя по ухмылке на лице.
— Кентон, — он улыбается. — Это твои чемоданы? — он кивает в сторону моего багажа.
— Да, — я сдуваю волосы с лица, смотрю в его янтарные глаза и удивляюсь, какого черта мне вдруг стало так жарко.
Мужчина отворачивается и идет к чемоданам, а я рассматриваю его. Высокий, намного выше моих ста семидесяти сантиметров росту. Волосы касаются края черной футболки. Ему давно пора подстричься, но, судя по темной щетине на подбородке, можно предположить, что он не очень заботится об аккуратности. У него широкие плечи и тонкая талия. Крепкие бедра обтянуты парой темных джинсов, изношенных настолько, что протерлись по швам, а бумажник отпечатался в заднем кармане.
Я смотрю на его
