должен себя чувствовать. А я правда собирался подпалить твой прелестный домик?»
- Понимаешь, - в унисон ему выдала я, - я раньше с драконами никогда не встречалась, так что точно не знаю. Но было очень на то похоже.
Кстати, пока я старательно не смотрела ему в глаза, дракон без стеснения рассматривал меня и все вокруг.
«Прости меня, милая Сонья, я ведь был без сознания. Видимо, температура повысилась… Вот, и тряпочки подпалил… Исправлю».
Он даже не пошевелился, но все подпалины на простынях исчезли. Кстати, пластырь исчез тоже, и царапина на боку опять закровила.
Я подсела на диван и снова плеснула на нее самогонки. Дракон зашипел, как разъяренный тигр.
- Тихо, тихо, хороший, - бормотала я ласково, как раненому зверю в приюте для бездомных животных.
С какими только ранами не приходилось иметь дело, работая там волонтером, а обезболивать препаратами удавалось только самых тяжелых. Остальных я заговаривала, как сейчас дракона.
«Я дррракон, а не тварюшка неррразумная!»
Вибрирующий рык проникал до костного мозга. Ничего, вот помню, привезли к нам волкодава…
«Отстань, ненормальная, порез неглубокий, сам затянется!»
Ну вот, хоть какая-то информация. А то «прости, милая Сонья, видимо, температура повысилась»! Софья я, ясно?
В голове раздался смешок.
«Остра на язык. И не так глупа, как остальные человечки. Короче, Софья, благодарность моя не знает границ, но в пределах разумного. Ты меня больше не поливаешь этой горючей гадостью, а я… ну, скажем, сниму с тебя проклятье».
Какое еще проклятье? Нет на мне никаких проклятий!!! У меня бабуля – лучший специалист, она бы не пропустила!
«Может, не успела? Свежее проклятье, сегодняшнее».
Это что же получается? Получается, Колобкова даже не сглазы, проклятья вешает?!
«Получается».
- А что за проклятье? – осторожно спросила я.
«Ты только не расстраивайся, - в голосе Тервейна послышалось сочувствие. – Проклята ты на любовь к дракону».
А вот это – полная чушь. Колобкова про драконов и не слышала ни разу, даром, что «Хоббита» даже по телевизору показывали.
«Ну, может, я немного ошибся, прокляли тебя на любовь к первому встречному. А поскольку первый встречный был я, вот и сделал выводы».
А может, ты просто мне нагло врешь? Уж если на то пошло, первым встречным Леший был. И что? Почему же я в него-то не влюбилась?
Голос в голове озабоченно хмыкнул.
«Дело еще серьезней, чем я предполагал. Ты отрицаешь, что влюбилась, а такое проклятье, уже пустившее глубокие корни, снять будет гораздо сложней».
Врет. Ну врет ведь.
«Позволь мне заглянуть в тебя. Обещаю, сделаю все, что смогу».
Заглянуть? Как это?
«Не забивай этим свою прекрасную головку. Я владею особой магией…»
Менталист, что ли? Не-ет, никаких заглядываний, потом, не приведи Господь, у психиатров лечиться!
«Ну, не хочешь, как хочешь. Я – единственный, кто совершенно бескорыстно готов помочь, а ты…»
А, вот теперь понятно. Дашь на дашь. Не так я представляла себе драконов… Но любая форма жизни имеет право…
«Мы – не просто какая-то форма жизни. Мы – любимцы демиургов, и магии в нас больше, чем в…»
Хвастуны вы и вруны. Хоть и магии больше. Кстати, насчет магии.
- Тебе достаточно силы, чтобы вернуться в свой мир? Или дать еще?
Дракон молчал. Я даже испугалась, что ему снова стало хуже. И подняла глаза.
- Ты уникальная, Софья, - вполне внятно и вслух сказал этот льстец. – Умная, добрая, с юмором…
А еще красавица, хоть и не комсомолка. Все это слышала миллион раз.
- Я показал себя с худшей стороны, но ты все равно готова поделиться силой, чтобы я вернулся в свой мир. Это удивительно, понимаешь? И не менее удивительно то, что тебе наплевать на мою внешность. Другие вешались на меня, даже если… Впрочем, пусть у тебя останутся хоть какие-то иллюзии.
Гм… Вот тут зависла я. То есть все это было намеренно…
- С твоей внешностью… так получилось, потому что я слепила в фотошопе себе жениха. По странной случайности это вылитый ты.
- Правда? А что такое фото… чтоп?
Я со вздохом достала мобильник и открыла профиль моего «летчика». Теперь завис дракон.
- Это магия?
- Это технология. У нас мир немагический, не забыл?
- Дрмптлбвррррр! – Тервейн вдруг зарычал и швырнул мой мобильник в стену.
Благо Агапыч не оплошал. Принял мобильник, как футбольный мяч на воротах, высунувшись по пояс из стены.
Я плавно отодвинулась подальше, готовясь к худшему. Дракон волшебным образом отживел, внезапно оказался одетым в свои иномирные одежды и сидящим, будто не он только что изображал умирающего лебедя, раскинувшегося на моих простынях. Но вроде успокоился.
- Пошто техникой дорогой инпортной швыряешьси? – Агапыч аккуратно передал мне айфон.
- Я понял, - сообщил дракон. – Он обвел меня вокруг хвоста, как недолётка!
- Кто? – в два голоса спросили мы с Домовым.
- И она тоже постаралассссь, - прошипел Тервейн, явно не слыша нас.
- Он и она, - пожал плечами Агапыч. – Ты поконхретней! Сородичи твои чуды-юдины?
- Какой же я идиооот, - дракон запустил обе руки в свои роскошные каштановые волосы (как я смогла слепить такого в фотошопе, удивительно).
- Так ты расскажи, легче станет, - с убежденностью сказала я.
Он поднял голову и огляделся, как в первый раз, не узнавая ни меня, ни дом, ни Агапыча. Мне стало так его жалко… Бедняга, один в чужом мире, брошенный помирать, и, похоже, своими же…
- Ты не кручинься, чудо-юдо, сейчас чайку попьем да обсудим, чем горю твоему помочь, - Агапыч у нас всегда за справедливость.
- Он прав, Тервейн, пошли пить чай, - я протянула дракону руку.
Дракон посмотрел на меня донельзя странно – со смесью удивления, непонимания и… как будто, восхищения. Взял мою руку в свои и поцеловал. Это было неожиданно и… очень приятно.
- Спасибо, Софья.
Потом мы пили чай – дракону Агапыч наливал в заварку кипяток – и слушали о непростых взаимоотношениях в семействе Тервейна.
Заправляла всеми делами семьи двоюродная бабка – дама непростая во всех отношениях, начиная с имени – Цхас… или Цкас… как-то там дальше. Имечко из семи слогов, половина шипящих, я не запомнила. Папенька Тервейна приходился ей родным племянником и, как оказалось, весьма плодовитым драконом. Двоюродная бабка Ц. не поленилась и разыскала всех его детишек - трех дочерей и шестерых сыновей.
- Ей, поди, делать больше нечего? – сочувственно поинтересовался Агапыч. – Аль
