Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 207
как перед надвигающейся грозой. Нервы у всех напряжены. Не слышно больше смеха и шуток. И вот, в темноте, на противоположной стороне площади блеснуло несколько огоньков и раздалось 3–4 выстрела. Затем еще и еще. Не дожидаясь команды, со стороны нашей баррикады пошла ответная беспорядочная стрельба. Затрещали пулеметы. Я посмотрел на часы, было около шести часов вечера. Начался последний акт. Пули с визгом шлепались о стены дворца, отбивали штукатурку и барабанили по стали стоявшего в главном подъезде безмолвного броневика.
Теперь полная темнота покрывала Дворцовую площадь, но все окна дворца ярко освещены, и, что хуже всего, наши баррикады озарены несколькими висячими фонарями и представляют великолепную мишень. Чтобы потушить фонари, мы начинаем стрелять по ним, и вскоре они тухнут один за другим. Командный состав постепенно взял юнкеров в руки, баррикады вместо беспорядочной, нервной стрельбы отвечают теперь дружными залпами. Слышатся крики, требующие санитаров, – значит, есть уже жертвы. Среди трескотни ружейной и пулеметной стрельбы вдруг раздается несколько отдаленных орудийных выстрелов. Снаряды с воем проносятся над дворцом, не причинив вреда. Это крейсер «Аврора» и миноносец «Забияка» стреляют по нас. Из выпущенных семи снарядов только один задел карниз дворца. Щупальца прожекторов военных кораблей и Петропавловской крепости бороздят черное небо, и на фоне их зарева четко обрисовывается игла Адмиралтейства и мутно поблескивает купол Исаакиевского собора.
Около восьми часов к нам прибегают несколько стрелков женской роты и доносят, что сотня уральских казаков, занимавшая позицию вдоль набережной, перешла на сторону большевиков и оттуда матросы и солдаты проникли в один из внутренних дворов дворца. Командир роты посылает меня отыскать министра Кишкина, руководящего защитой, или же коменданта дворца и доложить о случившемся.
Внутренние залы дворца представляют взбудораженный муравейник, на который внезапно наступила нога человека. По коридорам снуют бледные растерянные военные и штатские. Окна верхних зал изрешечены пулями, и, проходя мимо, надо нагибаться низко к полу, т. к. окна освещены и представляют для нападающих прекрасную мишень. В поисках коменданта в нижней зале я наталкиваюсь на Чудновского, которого охраняют два юнкера. Он успокаивает встревоженных юнкеров и говорит, что не позволит ворвавшимся солдатам причинить им вреда.
В следующей зале я вижу мужчину средних лет, взгромоздившегося на стол и окруженного толпой юнкеров. Это инженер Пальчинский, помощник Кишкина, призывает окружающих не падать духом, т. к. с фронта идут верные правительству части.
Наконец я нахожу коменданта дворца. Перед ним стоит взволнованная сестра милосердия, только что прибежавшая с верхнего этажа (где с 1915 года был размещен госпиталь). Сестра сообщила, что все палаты запружены матросами и солдатами, проникшими, вероятно, со стороны Эрмитажа или внутреннего двора по черной лестнице, о существовании которой никто не догадался предупредить защитников.
Теперь верхние этажи заполнены большевиками. Картина борьбы резко меняется. Баррикады перед дворцом продолжают держаться. Против них ведется беспорядочная стрельба. Женский ударный батальон отбивает наседающих преображенцев и павловцев и по-прежнему держит доступы к дворцу на Миллионной улице.
Но в верхних залах дворца, куда пробрались матросы, идет спорадическая борьба. Слышатся взрывы ручных гранат, винтовочные выстрелы, крики. В желтоватом тумане пыли от падающей со стен штукатурки мутно белеют шары ламп и люстр. Теперь никто не знает, где нападающие и где защитники. Хаос невообразимый. В одной зале защитники разоружают нападающих, в другой – нападающие обезоруживают защитников. Понемногу защита оставляет верхние этажи со стороны Эрмитажа и концентрируется в нижних залах, где находятся министры Временного правительства. Я бегу по коридорам, усеянным матрасами, бутылками, пустыми консервными банками. Кое-где лежат какие-то военные, раненные или нет – не успеваю разобрать. Натыкаюсь на группу офицеров и юнкеров Ораниенбаумской школы, они бросают винтовки. Ввиду бессмысленности дальнейшего сопротивления, министры Временного правительства отдали приказ о сдаче дворца. Но сдаются лишь те, кого этот приказ может достигнуть, многие продолжают еще в течение долгого времени безнадежный бой.
Около двух часов ночи нас привели в солдатский клуб Преображенского полка. Конвоировавшие нас матросы делились с нами папиросами и были корректны. Не то ожидало нас у преображенцев. Столпившись у дверей клуба, солдаты грозили самосудом. Большой клуб пополнялся все новыми и новыми партиями бывших защитников. Бледные лица, пыльные шинели. Некоторые ранены. Со стороны дворца все еще слышна стрельба, но к трем часам она начинает умолкать. Последние прибывшие защитники сообщают, что дворец окончательно занят. Солдаты проникли в царские погреба, идет поголовное пьянство, насилуются женщины ударной роты, сдавшиеся последними, грабится ценное историческое имущество, рвут со стен гобелены, бьют ценный севрский фарфор. Все министры отправлены в Петропавловскую крепость, а также и часть юнкеров.
Как мы узнали позже, некоторые из юнкеров были прикончены по дороге или же сброшены с мостов в Неву. Количество жертв 7 ноября большевики никогда не опубликовали, да никто их точно не мог и знать.
Так кончилась защита Зимнего дворца и Временного правительства. Его растерянность в те дни трудно объяснить даже сегодня. Как понять, что оно не привлекло к защите восемь военных училищ и около десятка школ прапорщиков, расположенных в Петрограде и его ближайших окрестностях? Четыре дня позже, 11 ноября, группа социалистов-революционеров подняла восстание юнкеров Владимирского, Николаевского инженерного, Павловского и Михайловского военных училищ. Несколько сотен юнкеров начали неравный бой против большевистского гарнизона с целью облегчить передвижение к Петрограду казачьих частей генерала Краснова[10] под Пулковом. Это ненужное восстание кончилось поголовным избиением сотен юнкеров.
Слабовольное демократическое правительство сдало власть тем, кто сделал небольшое усилие ее захватить.
О. фон Прюссинг[11]
Защита Зимнего дворца[12]
25 октября 1917 года. Гатчина… Час ночи…
Я сидел у себя дома и разбирался в приказах, циркулярных постановлениях и другой бумажной волоките, так как всего три месяца назад, принял Школу прапорщиков Северного фронта. Неожиданный звонок. Я отворил дверь и увидел вестового канцелярии. Не дожидаясь моего вопроса, он подал мне бумажку, доложив:
– Телефонограмма Главковерха. Там сказывали, очень спешно.
Это был боевой приказ Главковерха: «Немедленно выступить с юнкерами школы в Петроград, Зимний дворец, на защиту Временного правительства».
Со 2-го на 3 июля того же 1917 года школа уже была вызвана в Петроград и подавила первое восстание большевиков[13].
Подняв юнкеров, я приказал построиться во дворе при полной боевой выкладке, а сам тем временем телефонами снесся с железнодорожниками о немедленном предоставлении воинского поезда. В это время ко мне в канцелярию вошел школьный комитет: председатель, поляк, юнкер Малиновский, латыш, не то литовец Балдамус и третий, эстонец, фамилии коего но упомню. Эти юнкера потребовали от меня немедленной отмены приказания, так как я
Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 207
