я не могла, как ни старалась. Да и вряд ли я туда стремилась…
— Не переживай, Маринка, я спер у них камень, — раздался тихий шепот невидимого суслягуха. — Мы ещё покажем этим баранам — кто здесь пастух.
Я ощутила, как по моей мантии скользнула холодная ручка фамильяра. Ух, вот в этот момент я готова была расцеловать этого пройдоху. Вот только обрести бы подвижность…
— Девочки, помогите Агапе донести Марину до портала, — приказал Фендюлятор и пошел к преподавательскому столу.
Юханна и Кристина тут же подхватили меня подмышки и потащили к синему обручу. Я хотела сказать, что они засранки несправедливые, замухрышки облезлые и тупорылые дуболомки, но они не понимали азбуку Морзе. Меня подтащили к обручу и, как веселые ребята своего друга возле речки, раскачали меня на «раз-два-три» и метнули в яркую синеву.
— А мы приступим к завтраку, — послышался вслед голос Фендюлятора.
3
Мда, как началось утро не очень хорошо, так оно и продолжилось. Мало того, что выспаться не дали, так ещё и зашвырнули неведомо куда.
Короткий синий блеск в глазах и вот уже обеденная зала с расписными стенами и потолком сменилась диким лесом.
Почему он дикий? Да потому что заяц, сидевший на пеньке неподалеку от того места, где мы с Агапой шлепнулись на траву, не прыгнул испуганно прочь, а спокойно продолжил наблюдать за непрошенными гостями.
У нас в Ярославской области по данным было порядка двадцати пяти тысяч зайцев. Охотники с радостью гоняли косых, поэтому они остерегались даже малейшего шума и смывались при малейшем непонятном шуме, а этот сидел на пеньке и только самокрутку не смолил в пасти.
— Где мы, Марина? — спросила Агапа, оглядываясь по сторонам.
У меня едва не вырвался ответ в рифму, но я сдержалась — всё-таки нервный выплеск не стоит делать на подруг и друзей. А в самом деле — где мы?
Высоченные сосны бросали тень на худосочные березки, темно-синие ели скрывали под своими широкими лапами муравьиные царства. Трава не то, что высокая, но редкая и тонкая, как будто тут прошлась сумасшедшая огородница, которая задалась целью повыдергать все растения, кроме мятлика и пырея. Поваленные стволы деревьев успели обрасти мхом до такой степени, что сейчас напоминали тела загорающих крокодилов.
— В лесу, Агапушка, в лесу, — ответила я. — И нам неплохо бы из него выбраться.
О как! Я могу разговаривать!
А двигаться?
Попытки увенчались успехом, все суставы работали как надо. Видимо, при перемещении заклинание паралича спало и теперь я могу снова прыгать и скакать. Вот только скакать не очень хочется…
— С прибытием! — раздался голос и из пустоты возник суслягух.
Вот только что его не было и пфук! — он появился. Именно с таким звуком — пфук!
Я думала, что у зайца железобетонная смелость, но при появлении суслягуха он повторил звук и припустил со световой скоростью прочь. Только мятлики и прошлогодняя листва взметнулись вверх.
— Ага, прибытие прошло успешно, — проворчала я, осматривая себя. — Во время пути никаких эксцессов не произошло, персонал и пассажиры чувствуют себя хорошо.
— Чего? — удивился суслягух.
— Не обращай внимания, это мне на ум цитата из какого-то фильма пришла.
— Ну, как я — лихо камень стянул? — подмигнул мне суслягух.
— Да, это ты молодец. Прямо как будто договорился с Фендюлятором, что он будет смотреть в другую сторону, а ты слямзишь Драконью слезу, — поморщилась я.
Суслягух театрально вздохнул и скорчил мину оскорбленной невинности:
— За что ты меня так? Я же за ради общего дела стараюсь, а ты…
Вот же какой, теперь и на чувство вины нажимает. Манипулятор этакий. Даже Агапа повелась у него на поводу:
— В самом деле, Марина, чего ты к нему придираешься? Он же хотел как лучше…
Даже по голове погладила. Суслягух сначала удивленно на неё посмотрел, отпрянул, а потом и сам подставил голову. Я только хмыкнула.
— Ой, застыдили. Ладно, это нервное. Извини, дорогой фамильяр, ты и в самом деле молодец. А сейчас расскажи нам, куда мы попали и где наши вещи?
Агапа погладила суслягуха ещё пару раз, тот или муркнул, или простонал, а после вырвался из-под ласк и отлетел на пенек, где недавно восседал смелый заяц. Он уселся на ровный срез и закинул ногу на ногу. Ему ещё пенсне не хватало, чтобы окончательно принять профессорский вид. Тело и голова суслика, а руки и ноги лягушечьи — офигительный бы вышел профессор.
— Вы находитесь в государстве Друмирия. Самое обычное государство Стратуина. Люди в основном хорошие, но добро тут имеет свои понятия. Студенток Академии привечают очень хорошо — тут же мешок на голову и на невольничий рынок. Не делайте такие удивленные глаза, вам уже говорили, что считается престижным иметь в рабынях кандидатку на престол. Поэтому вам вряд ли нужно щеголять в своих пурпурных мантиях, а необходимо как можно быстрее переодеться.
Я почесала то, что осталось от утренней прически. Рациональное зерно в словах суслягуха имелось, так что пора было использовать те крохи знаний, которые нам преподавались на уроках в Академии.
— Агапа, как правильно произносится то заклинание изменения одежды — Фасониус Модерартусиус или Фасониус Модератус?
— Фасониус Модератус. Надо было слушать внимательнее.
— Меня как раз послали намочить тряпку, так что я прослушала.
— Но, ты же не мочила.
— Ну да, но погулять во время урока никому не помешает. Заодно и голову освежала.
Я вытащила платок и уже хотела направить на себя, когда Агапа взвизгнула:
— Ай! Ты что собралась делать?
Визга я не ожидала и поэтому вздрогнула. Вздрогнул и суслягух, причем так успешно, что навернулся с пенька.
— Как что? Я собралась изменить свою одежду.
— На себе?
Вот ненавижу чувствовать себя круглой дурой, но похоже, что сейчас именно это мне и предстоит.
— Да, на себе. Что тут такого?
Ещё ненавижу, когда на меня смотрят, как на круглую дуру. Ненавижу с тех пор, как ко мне зашел недавно переехавший в наш район Ярославля профессор математики Жевунов. Этот интеллигентного вида тип был страшной занудой и обожал всех поправлять. Я слышала о нем от сменщицы, но мне он как-то не попадался. А когда попался, да ещё обсчитался со сдачей, а я посмела его поправить…
Он мне полчаса доказывал, что не права я, не прав калькулятор, не права вся система образования. А меня зацепило, и я настаивала на своём. Плюшки-ватрушки, видели бы вы, каким взглядом профессор математики, светило и гений, смотрел на простую продавщицу хлеба, которая посмела указать ему на то, что он
