Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 32
когда слуга поставил всё на стол.
– Чего ещё изволите? – вопросил слуга, не прибавив к окончанию полагавшееся «-с», ибо, сходу оценив платье и после ознакомившись с паспортом нового постояльца, точно убедился, что тот – никакой не барин, а всего лишь образованный из мещан, как и он сам.
– Нет, больше ничего не нужно. – Демократичный Дмитрий Сергеич не обратил внимания на маленькое хамство. – Прошу вас, по возможности, не беспокоить меня сегодня. Я сильно устал и хочу спать. А вот утром непременно разбудите меня, в восемь! У меня на завтра спешные дела.
– Всенепременно, – сухо ответил слуга и вышел.
Герой наш запер дверь, вернулся к столу, сел и принялся шуметь ножом, вилкою и чайным прибором, с аппетитом уплетая котлетку с чаем. Потом, отставив прибор в сторону, взял со стола бумагу, перо и чернила и достал из потайного кармана сюртука конверт, который быстро вскрыл.
В конверте были три записки, написанные рукой не нашего героя, и наш герой, внимательно прочитав и перечитав эти записки несколько раз, тщательно переписал их слово в слово. Подождав, пока чернила высохнут, он убрал записки обратно в конверт, приложив к ним две копии, и спрятал конверт в прежнее место. А третью записку положил на середину стола.
Содержание той записки было следующим:
«Для полиции.
Выхожу из гостиницы в одиннадцать вечера и уже не возвращусь. В третьем часу ночи меня услышат на Литейном мосту. В смерти моей прошу никого не винить.
Д.С. Борщевиков».
Встав из-за стола, Дмитрий Сергеич прошёл к открытому окну и выглянул наружу. За окном был пустой переулок, выходивший одним концом к железной дороге. До захода солнца оставалось ещё два часа с четвертью, но вдоль стены гостиницы уже пролегла удобная тень.
Постояв и послушав минуту, Дмитрий Сергеич чертыхнулся и вернулся ко входу, где на вешалке висела его фуражка, которую он чуть не забыл. Это была важная деталь плана: в фуражке этой его видело множество знакомых, и видела прислуга гостиницы, и видел извозчик, на котором он сюда приехал. Спрятав быстро фуражку за пазуху, вернулся к окну, ещё минуту послушал, повыглядывал и, наконец, перемахнул через подоконник. Нумер был на втором этаже.
Здесь следует сделать некоторое отступление, чтобы вкратце рассказать читателям предысторию того печального происшествия, что имело произойти в ночь с десятого на одиннадцатое июля года одна тысяча восемьсот пятьдесят шестого от Рождества Христова на Литейном мосту в Санкт-Петербурге.
Началом всех последующих событий, что привели нашего героя на Литейный мост, послужила его женитьба четыре года назад на милой девушке осьмнадцати лет Вере Павловне Ромашкиной, дочери мелкого чиновника и ростовщицы. Свадьба состоялась вопреки воле родителей Веры и в пику её тогдашнему жениху, каковой, по мнению Дмитрия Сергеича, девушку не любил, а имел к ней одну только похотливую страсть, совершенно реакционную и крепостническую. Герой же наш реакционной похоти к девицам не имел, хотя и порядком кутил в своё время, вследствие чего было у него довольно много любовных приключений, но его похоть не была реакционна, потому как был он из передовых людей своего времени – то есть, из тех, кого позже станут называть «новыми людьми». А у «новых людей» всякая похоть сопряжена с высоким нравственным чувством. Вот и в брак с Верой Павловной Дмитрий Сергеич вступил из сугубо прогрессивных соображений: чтобы освободить её от обязательств перед родителями, что осьмнадцать лет растили дочь, вкладывая в её воспитание немалые по их меркам средства, и рассчитывали через выгодный брак устроить её жизнь, а заодно и свою – уж не без того – старость.
Вера Павловна была девицей схожих с Дмитрием Сергеичем взглядов, и ей вовсе не хотелось супружеского закрепощения. А ещё Вера Павловна видела иногда мистические сны. И вот приснился ей сон, в котором она сидела в сыром подвале, вместе с другими девушками, а потом к ней в подвал пришла некая потусторонняя сущность женского полу с непрерывно меняющимися лицами, представившаяся «невестой многих женихов и сестрой своих сестёр» и выпустила её на волю, плясать и веселиться, наказав при этом, чтобы Вера Павловна поскорее выбрала себе жениха из числа её, сущности этой, многочисленных кандидатов. «Хочу, чтобы мои сёстры выбирали себе мужей из числа моих женихов!» – сказала сущность Вере Павловне. Когда девушка рассказала Дмитрию Сергеичу этот свой сон, он сразу понял, что является одним из женихов многоликой сущности и, полный решимости «вызволить Веру Павловну из подвала», предложил ей заключить брак. Не обычный реакционный брак, в котором девушка переселяется из родительского «подвала» в «подвал» к мужу, чтобы рожать и воспитывать детей, а такой брак, в котором супруги свободны ходить налево и направо, вступая в связи с кем пожелают, и ничем друг другу не обязаны – в брак «новых людей». И Вера Павловна, будучи по духу и сама из «новых», конечно же, согласилась.
И стали они жить как прилично «новым людям». Сняли квартиру на Васильевском острове, в которой расселились по разным комнатам, заведя правило: не входить в комнаты друг к другу без разрешения и не задавать друг другу лишних вопросов. Чтобы содержать жену, Дмитрий Сергеич бросил учёбу в медицинской академии, где учился до женитьбы, и стал перебиваться случайными заработками – репетиторством и переводами. Вера же Павловна, узрев очередной мистический сон, в котором ей снова явилась многоликая сущность и дала наставления – как дальше жить и что делать, открыла швейную мастерскую.
Дело у Веры Павловны пошло. Вначале она наняла несколько швей, с которыми вместе шила одежду на заказ, там же, на съёмной квартире. Потом, когда штат работниц увеличился, она сняла отдельное помещение, гораздо больше первоначального, в котором устроила то, что позже станут называть «кооперативами», заодно с общежитием. То есть, у трудившихся в мастерской женщин, как в овэновской общине, было всё общее – стол, кров, досуг, и, чтобы от первого, второго и третьего перейти к главному – к работе, достаточно было пройти в соседнюю комнату. Доходы при этом швеи делили поровну, в складчину покупая всё нужное и даже нанимая кухарок и бухгалтеров, а Вера Павловна была у них за предводительницу. Заказами прогрессивное предприятие нового типа и по совместительству кузницу «новых людей» обеспечивала хорошая подруга Веры Павловны француженка Жюли Ле-Блядье – бывшая парижская проститутка, которую в Петербург привёз состоятельный любовник, полковник, содержавший её уже несколько лет. Ведущая беспечную жизнь содержанки, Жюли бывала во многих петербургских домах, где и рекомендовала мастерскую подруги; и ни одна из тех дам, которые раз заказывали что-либо у Веры
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 32
