чего, на хрен?
От предвкушения? Как он платье это с нее сейчас срывать начнет? Как брать ее всю эту проклятую ночь будет?
Таааак???? Так ты себе решила, Саида?
Ни хрена!
Всех. Всех положу. Но никто. Никогда. Кроме моих рук к тебе не притронется!
Сам не знаю, как не разорвал. Как не накинулся сразу же, как только в машине оказались.
Ударила. Вмазала покруче, чем Арман своими ручищами-кувалдами! Другому отдаться решила! Да Арман, на хрен, по сравнению с этим, просто младенец!
И глаза заливает красная. Страшная. Дикая пелена.
Когда пожираю взглядом это чертово белье!
Вырядилась же! Для него! Для другого вырядилась!
А я рвать. Раздирать до мяса сейчас все готов!
Прикоснулся, и…
Совсем, на хрен, с катушек слетел!
Чуть не сдох от чего-то охренительно запредельного.
Как не пил. Не жрал. Даже вкуса и запаха не чувствовал лет сто. Или жизнь. Или, на хрен, никогда?
Даже ярость куда-то отступила.
Когда ее дрожь. Ее трепет под моими руками. Под кожу. По венам!
Когда в глазища эти глубокие провалился.
Провалился так, что и не вынырнуть!
Чуть не сдох, задыхаясь. Выпивая каждый ее стон. Каждый вдох!
А руки сами заскользили. По шелковой коже. Каждую клеточку в себя вобрать. Нажраться. Насытится.
Блядь. Понять не могу, как мог без нее… Без нее… так долго… Как без воды. Без воздуха, на хрен!
И целую. И касаюсь. И запах ее пью. Как подыхающий безумец. Пересохший. Истощенный без нее до невозможности!
Насытиться не могу. Нажраться.
Глотаю так жадно, что и сам сейчас задохнусь. Подавлюсь. Захлебнусь на хрен и сдохну со счастливой улыбкой идиота!
– Саида.
Обхватывает мою шею руками, а слезы сами брызгают из ее глаз.
Прижимается. Телом своим обдает. Жаром полыхает моя девочка. Подрагивает под моими руками.
В шоке от своего первого оргазма.
А меня ведет.
Челюсти снова сжимаю до хруста.
Сам не понимаю, как сдержался. Как не набросился на нее. Скручивает всего от дикого, яростного желания. В судорогу сводит и по мозгам со всей силы бьет.
– Тссссссс, маленькая. Тссссссс…. Это оргазм. Твой первый оргазм. А сколько их еще будет!
Всхлипывает.
Бедра сжимает. Прикрыться пытается, глупенькая моя!
– Малыш. Это не стыдно, – шепчу, а сам позвонки ее ласкаю. Кожу разминаю.
Нежно. Хоть зверь внутри меня рычит. Подыхает от голода!
– Ты моя жена, – шепчу.
Зарываюсь лицом в разметавшиеся густые волосы.
– Жена, Саида. Законная супруга. Между нами не может быть стыда. Только любовь. Только наслаждение.
Покрываю все ее лицо поцелуями. Как ошалевший.
Блядь. Ее оргазм самому в голову ударил покруче, если бы свой собственный кайф словил!
– Девочка моя. Не закрывайся.
Бережно подхватываю под колени.
Укладываю на спину, накрывая своим телом.
Сам дурею от ее отклика. От дрожи ее хрупкого, такого нежного, такого отзывчивого тела под моей кожей! Сам трястись, как в лихорадке начинаю!
– Я никогда. Не причиню тебя вреда, – шепчу, лаская.
Блядь. Я каждый локон. Каждую ее волосинку готов обожать и целовать.
– Неужели не чувствуешь?
Провожу рукой по все еще влажной щеке.
Мягко беру ее ладошку в свою руку. Прикладываю к груди, где все разрывается от бешенного счастья. Одержимого. Сумасшедшего. Совсем безумного!
– Для тебя. Оно бьется только от тебя, Саида! И твое. Твое тоже. Признай!
Мягко скольжу по ее губами своими.
Блядь.
Сам не понимаю, откуда во мне вся эта нежность!
Смакую. Успокаиваю. Разминаю кожу головы мягкими движениями.
– Зачем?
Выдыхает мне в губы своей дрожью.
– Зачем ты это сделал? Что ты натворил, Давид?!
– Не дал тебе совершить самую страшную ошибку. Вот что я сделал, Саида! И больше ничего!
Накрываю ее губы.
Хватит сомнений. Хватит разговоров!
Брачная ночь создана не для того!
Блядь. Голодный. Какой же я по ней голодный за все это время!
Ни разу даже напряжения с случайной девкой не снял! Даже в голову не приходило!
Хоть мужских потребностей никто не отменял!
Член готов был пробить мне дыру во лбу. Адский стояк выкручивал вены. Яйца готовы были лопнуть!
Но даже мысли о том, чтобы просто, на глядя, нагнуть другую и сперму в нее слить, не приходило!
Тошно. Противно до тошноты было от других девок. Продажных и не очень. Багировы любую себе выбрать могут! Даже для одного раза любую девственницу взять! Даже самую чистую!
Но нет!
Она! Только она перед глазами!
И я как проклятый идиот. Где бы ни находился. В любом чертовом пекле, а в них я побывал за это время немало! В такой ад спускаться приходилось, чтобы Бадрида найти! В такое дерьмо, из половины которых хрен живым выберешься!
Не говоря уже о бойнях, которые устроили те, кто на империю с самого начала покусились!
Решили, что, раз вожака нет, то теперь империю нашу растащат на куски! Себе по огромному кушу отхватят! Думали, избавились от Бадрида. А старик, отец наш, который полмира вполне в свое время за яйца держал, сдаст от утраты своего первенца!
До хрена дерьма, крови и грязи выгребать пришлось!
И всегда. Всегда, на хрен! Телефон был в моей руке!
Не отключал даже тогда, когда звук мог стоить мне жизни!
Каждый раз тут же рвался включать экран. Ждал это долбанное «да», как глоток воздуха!
– Что я натворил? Опрокидываю на живот.
Зубами поднимаюсь вверх. По каждому позвонку.
Заставляю ее распластаться на мягкой постели. Раскинуть руки. Обхватываю, обволакиваю собой все ее хрупкое дрожащее тело.
– Я, Саида? Это ты. Ты что собиралась натворить, глупая? Мммммм? Понимаешь? Понимаешь же? Что твое короткое «да», не тому сказанное, могла две жизни забрать? Убить нас обоих?
– Разве ты меня любишь? Так?
А в голосе такая печаль, что сердце мое будто в лед каждым словом заковывает!
– ТАК?!!!
Рычу, переворачивая Саиду на спину.
Нависаю над ней. Задыхаюсь, касаясь губ своими.
– Как так, Саида? Так, что подох бы без тебя? Даааааааааа….
Зарываюсь обеими руками в густые волосы.
– Подох бы. А ты? Ты разве нет? Скажешь, осталась бы жива? Отдалась бы другому? Связала бы с ним навсегда свою судьбу и жизнь? И что? Живой бы осталась? Нееееет! Ни хрена! Оболочка бы чертова! Неживая! Вот, что от тебя осталось бы!
– Откуда ты…
– Откуда я знаю?
Провожу пальцем по разбухшим губам.
Черт!
Разговоры совсем не то, чем нам нужно сейчас заниматься!
Истерзаю эти губы! Будут гореть! Болеть будут наутро!
И… Не только
