Советские судьи Александр Волчков и Иона Никитченко.
Главным обвинителем от Советского Союза стал действующий прокурор Украинской ССР генерал-лейтенант юстиции Роман Андреевич Руденко — будущий Генеральный прокурор СССР. Его заместителем назначили полковника юстиции Юрия Владимировича Покровского. В группе главного обвинителя от СССР работали и четверо помощников: государственный советник юстиции 3-го класса[2] Николай Дмитриевич Зоря, государственный советник юстиции 2-го класса Марк Юрьевич Рагинский, юрист, будущий председатель Верховного суда СССР Лев Николаевич Смирнов и государственный советник юстиции 2-го класса, уже знаменитый к тому времени писатель Лев Романович Шейнин.
Полковник в отставке И. Д. Гофман, бывший в Нюрнберге личным охранником советского обвинителя Р. А. Руденко, потом рассказывал:
«Открою тайну: у Романа Андреевича в личной охране нас было двое. И оба — в звании сержанта. Только я был настоящим сержантом, а напарник — капитаном „компетентных органов“. Нюрнберг находился в американской зоне оккупации, и американцы разрешали приехать на процесс определенному количеству офицеров. Поэтому часть „нужных товарищей“ из числа офицерского состава были обмундированы в солдатскую форму с соответствующими документами».
Постоянная забота о безопасности Романа Андреевича было главным в нашей службе. Все остальное было несущественным. О том, что мой напарник капитан, я узнал после процесса, когда мы выехали из американской зоны оккупации. На одном из привалов он вышел из машины в офицерской форме и погонах капитана. Пожал мне руку, поблагодарил за совместную службу. Я так, к сожалению, и не узнал его имени и фамилии (убежден, что он работал не под своей). Скажу лишь, что это был порядочный и обязательный человек, ко мне относился, как к младшему брату. Не раз и не два, когда создавалась нештатная ситуация, он оказывал мне помощь.
ИОСИФ ДАВЫДОВИЧ ГОФМАН, бывший охранник прокурора Р. А. Руденко
В целом советская делегация, включая вспомогательный персонал, составляла более ста человек. Была установлена прямая телефонная связь с Москвой, и В. М. Молотову каждый день докладывали о ходе процесса.
Сталину были чужды <…> сомнения. Он имел богатый опыт организации «показательных процессов» в своей стране, знал, как не допускать обсуждения щекотливых вопросов, затыкать рот подсудимым, как добиваться нужных свидетельских показаний. В то же время Кремль не мог не считаться с советским общественным мнением, которое не удовлетворилось бы простым расстрелом гитлеровских главарей, поскольку военную победу необходимо было довершить политическим разгромом фашизма в открытом судебном процессе.
НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА ЛЕБЕДЕВА, российский историк
Разумеется, на процессе незримо присутствовали и советские спецслужбы. Именно им был поручен сбор доказательств обвинения и подбор свидетелей. Работники СМЕРШа, переодетые красноармейцами, не только обеспечивали охрану советской делегации, но и следили за каждым шагом советских представителей, внося нервозность в их работу.
Времена были непростые, и такой подход позволял сталинскому Политбюро непосредственно влиять на решения Нюрнбергского трибунала и защищать позицию Советского Союза. Однако на практике связанные с этим неизбежные проволочки приводили к тому, что советские представители вообще не участвовали в дискуссиях судей и прокуроров, не получив четко сформулированной позиции Москвы. Когда же такая позиция появлялась, три другие стороны часто уже успевали прийти к компромиссному решению, и советские аргументы отбрасывались.
Французским коллегой Р. А. Руденко стал бывший министр юстиции во Временном правительстве Франции в Алжире Франсуа де Ментон. Член Верховного суда США Роберт Джексон, активно участвовавший в создании трибунала, стал ответственным за обвинение со стороны США. А с британской стороны главным обвинителем стал Хартли Шоукросс. Впрочем, Шоукросс участвовал в процессе без энтузиазма, и на большинстве заседаний трибунала Великобританию представлял его заместитель Дэвид Максуэлл-Файф. Сам же Шоукросс появился в Нюрнберге лишь два раза, в том числе для прочтения обвинительного заключения.
Это был очень странный человек, и его карьера складывалась непросто. Получив высший балл среди 250 кандидатов на право занятия адвокатской практикой, он тем не менее был вынужден начинать с самых низов: ему доставались дела, от которых отказывались его более именитые коллеги. Известно, например, что он начал свою практику с процесса по делу о говорящем попугае. Клиент Шоукросса продал своего попугая, а покупатель потребовал расторгнуть сделку, поскольку попугай отказывался говорить. Шоу кроссу удалось заставить попугая «выступить» перед судом. И этот опыт пошел Шоукроссу на пользу: впоследствии он не раз вытаскивал из обвиняемых и свидетелей нужные ему показания.
К началу Второй мировой войны он уже получил известность. Воспользовавшись профессиональными навыками, Хартли Шоукросс сделал все, чтобы не пойти в армию. Сославшись на травму позвоночника, он остался в тылу, где по мере сил помогал стране бороться с фашизмом, попутно знакомясь с влиятельными политиками из лейбористской партии. Когда после победы над Германией в 1945 году лейбористы пришли к власти, Шоукросс был назначен генпрокурором, а затем командирован на Нюрнбергский процесс в качестве главного обвинителя от Великобритании.
Фактически же английскую делегацию возглавлял заместитель главного обвинителя сэр Дэвид Максуэлл-Файф, предшественник Шоукросса на посту генерального прокурора. Дело в том, что состав английской делегации формировался еще консервативным правительством Черчилля, и именно Файф был назначен тогда главным обвинителем на Нюрнбергском процессе. Но поскольку еще до начала процесса консервативное правительство уступило место правительству лейбористскому, Файф соответственно уступил свое место Шоукроссу, согласившись остаться его заместителем.
АРКАДИЙ ИОСИФОВИЧ ПОЛТОРАК, участник Нюрнбергского процесса
Кто будет председателем?
Как утверждает М. Ю. Рагинский, «все главные обвинители были равноправны и самостоятельны, свою работу они строили на принципах делового сотрудничества. Перед трибуналом главные обвинители должны были выступать согласованно». Однако к октябрю 1945 года множество технических вопросов, связанных с предстоящим процессом, еще оставалось неразрешенными.
Многие члены трибунала впервые встретились в Берлине, где официально получили обвинительное заключение, ранее являвшееся секретным, и объявили дату начала судебного разбирательства.
Судья Фрэнсис Биддл прибыл на eвропейский континент на лайнере «Куин Элизабет». Американцы присоединились к нему в Берлине 8 октября: они потеряли день в Париже, куда их перевезли по ошибке. Британские судьи и их сотрудники разместились в доме, реквизированном для британцев в Союзническом контрольном совете[3].
После того, как 9 октября прибыли советские представители, весь Международный военный трибунал получил возможность проводить ежедневные встречи в здании Союзнического контрольного совета. Почти каждый вечер судьи устраивали совместные ужины, пытаясь наладить неформальные отношения.
Но самым деликатным вопросом был, конечно же, вопрос о председательстве в трибунале. В те времена в международных судах была распространена практика ротации председателя. Отсутствие преемственности при таком подходе — наряду с нежеланием британцев и американцев видеть советского представителя в кресле председателя — стало причиной выбора постоянного главы
