набиравшей популярность Тейлор Свифт. Андреа никогда не стеснялась играть для него, порой втайне надеясь, что он поймет… догадается, как сильно нравится ей.
Она даже не поняла, как это произошло, настолько её чувства расцвели естественно и медленно. Андреа не знала, что с ними делать, не верила, что хоть когда-нибудь Нико посмотрит на неё, как на девушку, да и кто бы посмотрел? Сравнивая себя с одноклассницами, она хотела разбить зеркало мячом.
Её короткая стрижка против их длинных волос, за которыми многие из них ухаживали, как за цветами.
Её смуглая, загорелая во время тренировок и игр кожа против их ухоженной и мягкой.
Её джинсы или шорты против миленьких платьев. Андреа терпеть не могла платья, чувствуя себя в них голой.
Что с того, если Нико нравились именно они? Всё нормально.
Всё пра-виль-но.
— Чего ревешь? — Глория, её старшая сестра, может быть ужасно приставучей, когда хочет. Ей недавно исполнилось семнадцать, она готовилась поступать в университет в Кордове и уже пару лет как встречалась с мальчиками.
Андреа мотает головой: ей не хочется признаваться, что плачет она из-за лучшего друга.
— Тест по алгебре провалила, — врет она.
Глория стягивает с её лица подушку.
— Ты гений в математике, — и фыркает, потому что не верит ни одному её слову. И правильно не верит. — Ты решаешь все тесты за своего друга-красавчика, который дважды два не сложит без калькулятора. Так что не ври.
— А тут провалила, — Андреа тянется за подушкой, потому что ей не хочется, чтобы кто-то видел её заплаканной. — У меня был матч, и я плохо готовилась.
Глория закатывает глаза.
— Ты можешь написать тест, даже не открывая учебник. Что случилось?
Что тут скажешь? Что Андреа видела, как с Нико флиртует одна из их одноклассниц? Что его улыбка взрезала ей сердце, как серпом? Она думает: не с Викторией ли он целовался, не о ней ли рассказывал с таким восторгом? Ревность на вкус напоминает жгучий перец или инъекцию яда прямиком в вены.
Глория будет смеяться, если ей рассказать.
Андреа снова мотает головой.
— Алгебра.
Глория смотрит на неё внимательно, как на экономическую задачку, которую ей предстоит решить.
— Да ты в него влюбилась!
Желудок у Андреа ухает куда-то вниз, и она чувствует, что ладони у неё потеют и холодеют.
— В кого?
Снова фыркнув, Глория ухмыляется.
— В Нико, в кого ещё? Нет, ну может, у вас в этом вашем уличном футболе ещё какие красивые парни есть, но я съем свое белье, если это не Перальта!
— Ничего подобного! — предательская краска заливает уши. Андреа понимает, что её физиономия очень расходится с её же словами, но признаться насмешливой сестре, что позорно втрескалась в лучшего друга, она не может.
Не сейчас.
Никогда.
Глория хмурится.
— Он тебя обидел?
— Нет! Он бы никогда… — Андреа давится словами.
Он бы никогда не обидел её.
И никогда бы не полюбил.
Она отворачивается, утыкается носом в плед.
— Убирайся.
Андреа просыпается над Атлантикой. В самолете погашены лапмы, и большинство пассажиров спят. Плеер продолжает крутить и крутить песню Тейлор, будто в насмешку.
Однажды Глория заставила её надеть платье на вечеринку в честь победы женской команды «Спортиво» над «Ньюэллс» в принципиальном дерби. Почти силком втиснула в одно из своих, заявив, что если Андреа ничего не сделает, то Нико и не увидит, что на самом деле она — девушка, а не «своя в доску пацанка», какой-нибудь «карлитос».
В платье было неудобно. Андреа чувствовала себя голой, постоянно тянула подол на ссаженные на тренировках коленки, которые почему-то, выглядывая из-под атласной юбки, казались не просто голыми, а обнажёнными. Вырез, к счастью, был неглубоким, но даже его хватало, чтобы ей чудилось, будто все парни из «Спортиво» пытались в него заглянуть.
Нико улыбался. Он специально приехал из Кордовы на выходные, чтобы сходить с ней на эту вечеринку — его семья была давними поклонниками «Спортиво», пусть его в основу после нескольких лет в их школе так и не взяли. Он улыбался; Андреа пихала его острым локтем под ребра и бубнила, что чувствует себя охренеть как некомфортно.
И, разумеется, он не разглядел в ней девушку.
С чего бы? Чудес не бывает.
Вернувшись после вечеринки, она швырнула платье на стул и зарылась в подушку.
Это всё было бес-по-лез-но.
So, I drive home alone
As I turn out the light
I'll put his picture down
And maybe get some sleep tonight.
Нико никогда не увидит в ней девушку.
Она тогда так думала.
You belong with me. Август 2018 г., 2007 г. (в воспоминаниях)
Аргентина и аэропорт Министра Пистарини встречает прохладным ветром и дождем.
Андреа запахивает кожаную куртку, застегивает до самого горла. Дождя не намечается, но ветер не дремлет, забирается под футболку, щекочет холодными пальцами. Она проходит сквозь шумную толпу встречающих, ищет взглядом стойку Taxi Ezeiza Oficial, находит её; молодой человек в элегантных очках называет сумму и выдает квитанцию.
Водитель о чем-то болтает; голова у Андреа гудит после долгих перелетов и сотней тысяч передуманных мыслей, и хочется зарыться носом в подушку и уснуть на сотню долгих лет. Проснуться — и не помнить ни своё имя, ни своё прошлое, так некстати вломившееся в налаженное существование.
Наушники бесполезно болтаются на шее. Андреа вылезает из такси под монотонный бубнёж, забирает чемодан. В квартире пусто и тихо, так тихо, что хочется завыть, хотя район Кабаллито за окном не так уж и тих. То и дело проезжают машины, кто-то из соседей довольно громко слушает музыку.
Андреа вообще с самого отлета из Италии хочется выть. Она думает: если я не люблю Нико больше, то почему так хреново? Почему душа надсадно ноет за ребрами, напоминая только об одном имени.
Нико, Нико, Нико.
Свернувшись калачиком, Андреа подтягивает колени к груди. Её штормит.
… — Косметика? Ещё чего! — упирается она каждый раз, когда Глория вытаскивает косметичку. — Меня можно хоть десять раз красить, толку не будет!
Глория ухмыляется и потрясает в воздухе флакончиком туши. Андреа терпеть не может тушь для ресниц, постоянно забывает о ней, чешет глаза, и мелкие частички залетают под веки. Она готова даже на полный боевой раскрас, если он не будет включать прокрашивание ресниц, и сестра это знает.
Нико смотрит на Андреа ровно так же, как и всегда. Улыбается, наблюдая, как она шипит, одергивая подол платья, или нервно заправляет за ухо прядь волос. Но он всегда улыбается, он вообще улыбчивый и спокойный, вдумчивый и
