эвакуацию оборудования, людей, хлеба, скота. И ещё…
— Да, товарищ Сталин, я слушаю.
— К тому моменту, когда может сложиться такая ситуация, что нашим войскам придётся уходить за Днепр… Я повторяю: может сложиться такая ситуация, — сделал упор на слово «может» председатель ГКО. — В Киеве должно быть организовано разветвлённое подполье. Здания республиканского НКВД, ЦК компартии Украины, другие здания, пригодные для размещения немецких штабов и учреждений, должны быть заминированы радиоуправляемыми минами.
— А разве такие у нас есть? Я не слышал об их существовании.
— Теперь есть. Оборудование мы твоим подчинённым пришлём, а взрывчатку они найдут на месте. Должны быть подготовлены к взрыву и все мосты через Днепр. Да так, чтобы никакая случайность не помешала их уничтожению. Этот вопрос должен оставаться на твоём контроле, и когда ты вернёшься в Москву.
— Есть, товарищ Сталин!
— И запомни: всё это необходимо делать так, чтобы не вызвать паники среди населения. Нельзя заронить в души советских людей недоверия к партии и правительству, необходимо убедить их в том, что мы прилагаем все силы для сохранения их жизней. Документы о зверствах гитлеровцев на оккупированных территориях будут в этом хорошим подспорьем. В ближайшие день-два их передадут в ЦК украинской компартии, республиканские НКВД и НКГБ. А ты проследи, чтобы местные чекисты активно использовали их в своей работе.
— Но я не могу вмешиваться в дела Меркулова.
— Можешь. К тому времени, когда придут эти документы, Меркулов снова станет твоим подчинённым.
Значит, вопрос о слиянии наркоматов решён уже окончательно.
* * *
Приказ о погрузке в эшелоны в 12-м отдельном Краснознамённом стрелковом батальоне, входящем в состав отдельной мотострелковой дивизии особого назначения им. Ф. Э. Дзержинского ОВ НКВД СССР, восприняли с радостью. Большинство бойцов написали заявления об отправке на фронт ещё в самые первые дни войны, и теперь радовались тому, что их желание помочь Родине в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками наконец-то исполнится. И их не смутило даже то, что составы направились не на запад, а на восток, в сторону Павлова Посада: мало ли, на какой участок фронта их решили отправить в обход перегруженных железнодорожных магистралей. Тем более, от Ликино-Дулёво эшелоны пошли на юг. А командиру батальона майору Гагаркину Петру Андреевичу, знавшему конечную цель путешествия, очень не хотелось расстраивать подчинённых.
Скоро стемнело, и большинство обитателей «теплушек», отправившихся спать, так до утра и не узнало, что поезд всю ночь стучал колёсами на стыках совсем не в ту сторону, куда они надеялись приехать.
— Муром? Какой Муром? — пронеслось по вагону возмущение, когда во время очередной остановки мимо раскрытых дверей медленно проплыло станционное здание.
Да, это был Муром. Потом, часов через шесть, Арзамас, а ещё через полтора часа (с учётом стоянки на смену паровоза), эшелон встал на заштатной станции с названием Шатки. Все надежды на фронт рухнули при виде убогой деревни, расположенной где-то на полпути между Горьким и Саранском.
Но и это для большей части батальона был не конечный пункт путешествия. Основная часть бойцов и штаб, пересев в вагоны узкоколейки, продолжило путь. Теперь уже на юго-запад.
Новым местом базирования 12-го отдельного стала станция Берещино, где находилась развилка узкоколейки: одна ветка шла в Первомайск, а вторая в Саров. Тут батальон и приступил к выполнению своей первой боевой задачи. Да, именно так сформулировал майор Гагаркин задачу подчинённым — боевая. Очень быстро, в течение суток полностью выселить людей из крошечного посёлка Стеклянный, расположенного на трассе узкоколейке, и из станционного посёлка Берещино. Притом, из самой одноимённой деревни никого не выселяли, несмотря на весьма жуткую легенду операции: авария самолёта, перевозившего химические боеприпасы.
Для чего на самом деле выселялись люди, Гагаркину сообщили лишь после того, как весь личный состав батальона дал подписку о пожизненном неразглашении того, что им станет известно при выполнении обязанностей по охране узкоколейной дороги и некоего объекта, расположенного на ней за Стеклянным.
Объект выглядел совершенно нереально: появлявшийся из ниоткуда минут на пять мерцающий вертикальный срезанный снизу диск диаметром около пятнадцати метров. Причём, в момент его проявления сквозь него смутно просматривались какие-то непонятные сооружения. Место, где он появлялся, требовалось оградить несколькими рубежами заграждений, обычно возводимых на границе: колючая проволока, следовая полоса, минные поля, стрелковые ячейки для секретов, дзоты с пулемётами…
Майор Гагаркин присутствовал, когда прямо из колышущейся «плёнки» диска вышли десятка два человек в накидках, полностью скрывающих их одежды, и с капюшонами, закрывающими лица. Пятеро, несущие тяжёлые чемоданы, поставили поклажу на полотно узкоколейки рядом с подогнанной мотодрезиной и вернулись назад. Они были в неизвестной военной форме с погонами! Но не золотыми, как у белогвардейцев, а зелёными, явно полевыми.
Капитан госбезопасности, сопровождать которого и должен был Пётр Андреевич, жестом приказал ему оставаться на месте, а сам двинулся к этим невесть откуда взявшимся людям. О чём они разговаривали, для майора осталось тайной, но говорили недолго, и чекист явно был знаком с частью неизвестных. Причём, всё его поведение показывало то, что были они большим начальством. Очень большим!
Ещё спустя полчаса объект снова замерцал, пропустив до взвода военных, с которыми снова ушёл разговаривать капитан. И лишь после проверки документов подвёл к Гагаркину их старшего, коренастого крепко сложенного мужчину.
— Знакомьтесь, товарищ Гагаркин, это полковник Васнецов. Именно он будет представителем той стороны у нас.
А ещё через полчаса «с той стороны» выкатились шесть… Майор даже затруднился определиться, что это была за техника. Что-то вроде тяжёлых артиллерийских тягачей «Ворошиловец», но со скруглёнными кабинами и просто огромным капотом, наверняка скрывающим очень мощный двигатель, и, пожалуй, раза в два крупнее «Ворошиловца». На «спине» монстров возлежала мощная конструкция, напоминающая бульдозерный отвал.
Именно отвалом она и оказалась. Проверив документы прибывших, полковник дал отмашку, и машины, урча дизельными моторами, перевели их в рабочее положение. Причём, у первой отвал приобрёл клиновидную форму, у двух последующих они развернулись под углом направо и налево, а у остальных превратились в обычные бульдозерные «скребки». И началось!
Майор и опомниться не успел, как три первых машины, двигаясь параллельно насыпи узкоколейки со скоростью пешехода, начали ломиться сквозь лес, как будто не замечая стоящих у них на пути деревьев. Пять минут, и у них за «кормой» оказались полкилометра ровной грунтовой дороги. Остальные, рассредоточившись вдоль железнодорожной насыпи, принялись её расширять, нагребая грунт с очищенного от деревьев придорожного пространства.
Но долго любоваться на чужую работу не пришлось. Требовалось разместить прибывших неизвестно откуда (пусть это пока звучит именно так, поскольку правда о происхождении этих людей никак не укладывается в голове Гагаркина) в опустевших избах Стеклянного.
Прокладка дороги шла настолько быстро, что через три часа монстры из иного времени уже рычали двигателями на окраине Стеклянного, а к пяти часам вечера их явно танковые дизели до утра замолкли у помещения штаба батальона в станционном посёлке Берещино.
Последующие дни оказались ещё более хлопотными. Помимо организации обороны Периметра, как пришлые тут же обозвали территорию вокруг Объекта, требовалось наладить службу по проверке документов и охране стоянки техники, переходящей в этот мир. А ещё — патрулирование по вновь проложенной дороге от Объекта до Берещино.
А техники после того, как буквально на следующий день из Шатков пришло известие о том, что «бульдозеры на артиллерийском тягаче модернизированные» вышли на дорогу Арзамас — Саранск, сразу пошло много. Очень много. В первый же день по ней на северо-восток ушёл полный танковый полк, вооружённый невиданными Гагаркиным танками.
Если бо́льшая их часть обводами корпуса слегка напоминала новейшие Т-34, то тяжёлые танки в составе полка выглядели настолько причудливо, что их и сравнить было не с чем. Приземистые, с приплюснутой округлой башней, клиновидным «носом» и мощной 122-мм пушкой с дульным тормозом. Впрочем, и «тридцатьчетвёрки» (а по документам танки значились именно Т-34, но с индексом 85 через тире) поражали. «Зализанная» просторная башня с длинноствольной 85-мм пушкой и какой-то нашлёпкой на крыше, более широкие, чем у привычных комбату машин данной марки, гусеницы с мелкими звеньями, две бочки на моторном отсеке.
На следующий день настал черёд артиллерии. Её тянули хорошо знакомые Зис-5, перемежаемые неизвестными полноприводными тентованными грузовиками, как двухосными, так и трёхосными. А наиболее тяжёлые орудия, угадываемы под тентом как гаубицы и длинноствольные пушки, волокли
