не забрел в нашу сторону — окопов мы вырыть не успели, влетели на врага с ходу.
Громыхнул разрыв гранаты, другой, пара осколков ударила мне по шлему, и я понял, что пора убираться, иначе все тут и останемся.
— Дю-Жхе, что сзади? — спросил я в микрофон.
Систему связи я установил в шлемы ближайшим друзьям самолично, поскольку рядовым бойцам ничего такого не положено.
— Чисто. Но заходят справа.
— Давай отходить. Ты веди, чтоб я сдох, — приказал я, приподнимаясь. — Огонь, все!
Автомат задергался в руках как попавшая в сеть рыба, задвигалась по забралу алая точка прицела. По касательной меня зацепило в плечо, но бронезащита выдержала, я даже на ногах устоял, только покачнулся.
— Назад! Всем отходить! Назад!
И плевать, что я не дождался приказа Равуды, который упорно не отвечает на мои вызовы.
Рядом вскочила на ноги Юнесса, сверкнули под забралом ее синие глаза, дальше поднялся Ррагат. Пригнувшись, стреляя на ходу, они бросились через жидкие заросли туда, откуда мы недавно пришли, к тянущейся через лес дороге, где наша бронетехника, где по нам не дадут лупить так безнаказанно.
Взревел огнемет, язык пламени потянулся через лес, толстенные стволы начали вспыхивать как спички. С визгом ринулись прочь обитающие в листве крылатые твари цвета пепла, посыпались чешуйки. Один из новичков вскрикнул, в панике ринулся прочь, сбивая с плеч языки пламени, но его тут же поймали, швырнули на землю — водой эту дрянь не потушишь, а уж бегать с ней вообще не рекомендуется.
С гулом упал один лесной великан, второй накренился и повис на лианах как башня на тросах.
— Сзади чисто, — доложил Дю-Жхе. — Вижу наших.
— Слева чисто, ух мы им покажем! — это Макс.
— Отл… — начал я, и тут обнаружил, что один из бойцов остался на месте.
Везиг сидел на четвереньках, ошалело крутил башкой, и над ним нависало пылающее, готовое рухнуть дерево.
Вот черт!
Я бросился к нему, не колеблясь, ни на секунду ни задумавшись о том, что и как. Ухватил за плечо, рванул на себя, обнаружил белое, перекошенное лицо, выпученные глаза, в которых плескался страх.
— Шевелись! — рявкнул я и потащил за собой.
Мы одолели буквально несколько метров, и тут лианы лопнули и дерево пошло вниз. Окутанная пламенем громада шарахнулась оземь там, где Везиг сидел только что, в стороны полетели алые головни, одна шарахнула меня в бок с такой силой, что я едва не свалился.
— Ой-ой-ой! — тонко воскликнул вилидаро, и на лицо его вернулось подобие жизни.
Второе дерево упало прямо перед нами, в лицо пахнуло жаром, мы окунулись в огненный ад. Я глотнул гари, закашлялся, но потащил бойца дальше, на открытое место, подальше от бушующего пожара.
Бриан взяли нас на прицел почти тут же — очередь прошла спереди, другая сзади.
— Лечь! — рыкнул я, и Везиг упал уже сам. — Сеть!
Маскировочные сети у всех своих проверял и чинил лично я, поэтому они всегда работали.
Мир вокруг поблек и задрожал, краски выцвели, пожирающий стволы огонь стал не таким ярким. Но и мы сами для всех со стороны превратились в размазанные пятна, полоски теней на земле, пустое место.
— Помилуй нас Святые Предки, — бормотал Везиг, за которым я раньше не замечал особой религиозности. — Гегемона Силой и Светом мы сохраняем ясность разума, да пребудет он с нами вечно, приносящий Главную Жертву, и оборонит нас от недругов, зла желающих. Милостью его в благолепии пребываем мы, и милостью его пребывать и далее будем, за что вознесем же хвалу ему…
— Егор? — прорезался в наушниках голос Дю-Жхе.
— Живы, — ответил я. — Сейчас вакханалия окончится — выйдем. Пока дело швах.
Бриан не лезли вперед, но стреляли с таким рвением, словно я лично им чем-то насолил. Они не видели нас, но примерно догадывались, где мы можем быть, так что смерть шарила пальцами вслепую, но знала, где нас искать… а если откажут сети, то все, нам крышка.
Везиг закончил молиться, всхлипнул несколько раз и неожиданно сказал:
— Десятник, прости меня.
— За что? — спросил я, высматривая путь, по которому можно двинуться ползком. — Давай, пожалуй надо шевелиться.
— Я предал тебя. Я не хотел… но он меня заставил! Клянусь Светом Гегемона!
Тут мне стало холодно, несмотря на бушующее рядом пламя.
— Ктоблин?
— Трибун Геррат! Он обещал мне дать еще денег! А они мне нужны! Не для себя! Десятник! У меня тройня, надо кормить! Жена дома, я тут… и я согласился ему докладывать. Только я не хотел…
И дальше он скатился в нестройное бормотание, перемежаемое всхлипами.
От ярости я на мгновение забыл о том, где я нахожусь, и что вокруг идет бой. Захотелось отключить маскировку, взять за грудки этого мудака, которого я только что спас от смерти, и встряхнуть как следует, а потом дать по морде.
Но я сдержался.
Он сделал это не ради себя… он просто трус… и он в конечном итоге признался… вспомни, как ты сам едва не стал стукачом, и только благодаря везению в конечном итоге не стал… и Геррат способен превратить в свое оружие кого угодно, а уж этого простого парня…
— Почему раньше не сказал? — прошипел я.
— Я боялся… У меня трое детей… мне кормить… я деньги… — и дальше последовали многочисленные «я не хотел», и обрывки молитв Гегемону. — Не убивай меня, десятник. Только не убивай!
Я сглотнул пересохшим горлом.
Ну да, у тебя трое, и ради них ты пошел на такое, у меня одна, и ради нее я… эх.
— Дело такое, — сказал я. — Сейчас мы с тобой выберемся отсюда. Медленно и спокойно. Ты никому больше не скажешь, что работаешь на Службу надзора. Понял?!
— Да, да… — я не мог его видеть, но Везиг наверняка закивал.
— И продолжишь докладывать Геррату, как раньше, чтобы он ничего не заподозрил.
— А чего? Это как?
— А вот так. Никаких умолчаний, искажений, ничего. Ты можешь быть не один такой.
Судя по судорожному всхлипу, это не приходило вилидаро в голову.
— Все понял? Не слышу ответа! — рыкнул я.
— Так точно!
— Вот и хорошо, — я приподнялся, на руках, осматривая заросли. — А теперь за мной. Быстро…
* * *
— Итак, вашу мать, это автомат, называется он «Игла», — подробности я опустил, поскольку новички и так смотрели на меня без понимания и приязни: упасть бы и поспать, а этот урод-десятник заставляет возиться с оружием. — И он не раз спасет вам жизнь… — пауза, — только если вы будете правильно за ним ухаживать!
Красавица-вилидаро по имени Хэль, которую муж вышвырнул из дома, когда она
