средневековом замке и домиком куклы. Сочетание немного жуткое и откровенно странное. А еще здесь, кажется, собрали все существующие во вселенной оттенки розового.
По стенам были развешаны тяжелые бархатные полотна лилового цвета, драпируя собой грубую каменную кладку. Два узких и высоких арочных окна прикрывали шелковые гардины цвета фуксии. Пол, выполненный из того же материала, что и стены, укрывал мягкий и очень пушистый на вид ковер лососевого оттенка. По куполообразному потолку плелись какие-то цветы, словно растущие из каменных стен и отдаленно напоминающие розы. А в центре всего этого великолепия высилась огромная кровать, своими размерами напоминающая авианосец, с балдахином из прозрачной и тонкой, тоньше вуали, ткани светло-малинового оттенка. Каркас кровати являл собой бесполезное использование настоящего дуба. И, судя витающему вокруг меня запаху, создан был этот шедевр столярного искусства совсем недавно. Пахло дубом и…еще чем-то хвойным, томительно знакомым.
— Что такое запой? — звонко поинтересовалась фея, вновь привлекая к себе моё внимание.
Переведя взгляд на порхающее у меня перед носом подобие крупной бабочки, я мысленно подивилась её красоте. Лицо феи было не просто прекрасным, оно практически не поддавалось описанию. Наверное, даже самый талантливый человеческий художник не смог бы передать всю красоту её облика. И вместе с этой мыслью пришло осознание, что я на фоне этой крылатой я выгляжу особенно убого. Странная мысль, необычная такая. Прежде, я никогда не задумывалась о собственной внешности. Я всегда жила с осознанием того, что привлекательна сама по себе, по своей природе, и это было также естественно, как и дышать. Понимание того, что я проигрываю этой дамочке в юбочке по всем фронтам как-то странно… задевало.
Тряхнув головой, я отогнала странно-назойливые мысли о внешности и попыталась встать. Но тут же с вскриком повалилась обратно, потому что обе мои ноги пронзило острой болью, как если бы я наступила на раскаленные штыри, которые проткнули мое тело едва ли не насквозь. Пару лет назад я сломала ногу, которая зажила за два дня исключительно благодаря настойкам Дарины и моей повышенной регенерации. Но чтобы добраться до ведьмы со сломанной ногой, мне пришлось постараться, а именно преодолеть пешим ходом несколько километров по плохо проходимым лесным тропам. И вот когда я тогда становилась на поврежденную конечность ощущения были примерно такими же, как сейчас — словно после продолжительного забега по противотанковым «ежам».
Несколько минут я стонала в подушку, упав на постель навзничь, а между стонами громко матерясь. Лицо обдавало ветерком, несущим в себе легкие цветочные нотки, а это означало, что фея порхала где-то поблизости у моей головы. Что она хотела сделать, помочь или добить, так и осталось загадкой. Потому что где-то на моменте, когда я перешла с короткой и лаконичной ненормативной лексики на более забористые и изощренные ругательства, поминая чужих родственников, громко грохнула дверь.
Как я успела заметить несколькими минутами ранее, двери тут были, как и полагалось замку — высокими, выструганными из цельного дерева, оббитые крупными железными наличниками и имеющие совершенно неприступный вид. По идее, такие даже тарану не по зубам, а глядишь ты, нашелся кто-то, кто смог их распахнуть с такой силой, что задрожал пол, а вместе с ним — и мы с кроватью и балдахином.
С трудом отодрав голову от подушки, я приоткрыла глаза, чтобы пронаблюдать за гордым шествием в мою сторону уже знакомого бородатого блондина. И если в первый раз он показался мне невыносимо притягательным, то теперь очарования как не бывало. Я смотрела на его облаченную во всё черное фигуру, двигающуюся одновременно с силой и грациозностью, и не могла понять, почему при первой встрече меня так от него проняло? Скандинавского типа мужик, да, красивый, но не настолько, чтобы у меня, повидавшего много всякого суккуба, мозг замкнуло. Что-то здесь не так.
— Тебе стало лучше, — он не спрашивал, утверждал. Глубоким низким голосом с едва заметными вибрирующими нотками.
— Я бы не была в этом так уверена, — проворчала я, пытаясь занять более подходящую для беседы позу. Потому что валяться беззащитным клубочком перед мало знакомым типом, который меня похитил, а потом еще и усыпил, не хотелось. То ли гордость не позволяла, то ли чувство природного самосохранения.
— Почему? — нахмурил блондин свои широкие густые брови.
— Встать не могу, — честно сообщила я.
— Последствия заклинания, мой господин, — голосом, который стал еще выше от интенсивного подобострастия, отчиталась крылатая фея. В момент появления этого самого господина, она спланировала практически к самому полу и склонилась в низком поклоне. Да так и застыла в подчиненной позе, демонстрирующей подчинение. И говорила, обращаясь к полу, старательно не отрывая глаз от неровной каменной кладки.
— Спасибо, Ифа, — коротко кивнул бородач. — Ты свободна.
— Да, мой господин, — еще ниже поклонилась крылатая и резво помахала крылышками к двери. Мне это не понравилось. Оставаться один на один с явно не очень мирно настроенным по отношению к моей скромной персоне незнакомцем не хотелось.
— Стой! — вырвалось у меня раньше, чем я успела подумать, что делаю. — Останься. Я хочу, чтобы ты осталась.
Та, которую блондин назвал Ифой, резко остановилась, словно наткнувшись на невидимую преграду, а после оглянулась на мужчину с застывшим в глазах-бисеринках вопросом. Но тот в ответ лишь отрицательно качнул головой и фея, не глядя на меня, резво рванув вперед, вылетела в дверной проём. Бородач небрежно взмахнул левой рукой, обтянутой черной перчаткой, и створки захлопнулись. А я нервно сглотнула.
Еще один взмах рукой и напротив кровати образовалось кресло — строгих форм, высокое, оббитое черным бархатом и отчаянно смахивающее на трон, к которому тяжело шагая направился блондин.
— Ты бы представился, прежде чем устраиваться с удобствами, — хмуро проследила я за тем, как блондин сбросил на спинку кресла явно тяжелый плащ-накидку и, оставшись в плотно облегающих черных штанах, строгом прямом черном камзоле и высоких сапогах, угнездился на сидении. — А то удобств можно и лишиться, знаешь ли.
— Меня зовут Альмод, — с непререкаемым превосходством глядя мне прямо в глаза сообщил блондин. Я в этот момент почувствовала себя кем-то…ну, вроде пыли на его ботинках. Сверкающих словно зеркало, начищенных ботинках, надо сказать. — И ты можешь обращаться ко мне «мой господин».
Я на секунду замерла, а после картинно откинула голову назад и расхохоталась, постаравшись сделать это максимально громко.
— Обязательно, — пообещала я, закончив неискренне смеяться. — Но не в этой жизни.
Бородач ничего не ответил, лишь демонстративно положил себе на колени хлыст для верховой езды.
Бородач ничего не ответил, лишь демонстративно положил себе на колени хлыст для верховой езды.
— Ну, с
