доходили. Пойдем, примерим один комплект и подошьем до завтра.
Глава 2
В полдень я входила в высокие вишневого дерева двери. Дворецкий проводил меня в кабинет, где ждал господин Сантр:
— Проходите, проходите, юноша. Господин Леон Гайк, правильно?
— Да, господин Сантр.
— Не в моих правилах нанимать людей без документов, но за вас поручилась хорошая приятельница моей жены, достопочтенная госпожа, чья семья известна в высшем свете Росфилда, и я решил сделать исключение. Документы мы вам выправим, если вы мне подойдете. Садитесь вот за этот столик, отыщите в сегодняшних газетах все биржевые сведения и сделайте краткую сводку. Полагаю, в Давенроке нам не доведется иметь дело с биржей, но таможенные дела могут быть довольно запутанными.
Через полчаса я отдала ему два исписанных листа, господин Сантр удовлетворенно крякнул и сразу же назвал условия:
— Пятьдесят гольденов в неделю. Понимаю, звучит немного, но у вас будет служебное жилье, а столоваться вы станете в моем доме.
— Право, не знаю, насколько это удобно.
— Удобно, удобно. Ваша комната будет во флигеле особняка, где живет королевский надзорник, то есть, я. Вы станете сопровождать меня на выездах в гарнизоны. Умеете держаться в седле?
— Не очень хорошо, — опешила я.
— Ничего, подучитесь. Отправляемся послезавтра в восемь утра. Не опаздывайте. Но должен предупредить вас, господин Леон, что несмотря на самые респектабельные поручительства, первое время я буду наблюдать за вами, прежде чем вы получите доступ к важным секретам. Поступая ко мне помощником вы должны осознавать, что это большая ответственность. Ни полслова о нашей работе не должно быть известно чужим ушам. Ни вашим любовницам, ни жене, буде таковая появится, вы не должны говорить ничего. Обо всех попытках вызнать что-то через вас, обо всех стараниях запугать, должно быть известно мне немедленно. Я прощу, если вы заделаете ребенка дочери мэра и его жене одновременно, но не прощу, если поддавшись на шантаж этими сведениями, вы передадите шантажистам хоть строчку из наших дел. Надеюсь, это вам понятно? — Я кивнула. — Идемте, я познакомлю вас с семьей.
Полноватая госпожа Сантр представляла собой образец жены, которая следует за мужем хоть в королевский дворец, хоть в горный поселок, и куда бы не закинула судьба, устроит жизнь наилучшим возможным образом. Я вовремя сообразила, что должна обозначить поцелуй руки. Погодки одиннадцати и двенадцати лет горели предвкушением поездки. Похоже, размеренная и определенная правилами света жизнь Расфилда пришлась им не по нутру. Горы и военные гарнизоны манили их намного больше.
Госпоже Оливии Крипсин, действительно, не повезло. Казалось бы, в ней не было откровенного уродства, но и женской привлекательности боги не отсыпали ей ни на гран. Она не была крупной, всего на полголовы выше меня, и обладала определенным изяществом форм, но вместе с тем создавалось впечатление несуразности и угловатости. Ни тонкие руки, ни аристократические пальцы не спасали положение. Ее кожа была несколько смуглой, словно она проводила время не в гостиной или библиотеке, а копаясь в огороде. Одно это могло отвратить от нее мужской пол — горожане, подражая аристократам, предпочитали бледность, считая загар показателем низкопробных манер. Но будто природе было мало — вдобавок она наградила Оливию светлыми волосами и грубоватыми чертами лица. Все вместе смотрелось нелепо. Да, девушке можно только посочувствовать. Тяжело, когда одиночество — не свободный выбор, а случилось само по себе, из-за плачевного стечения обстоятельств.
Я тепло поздоровалась с Оливией, снова обозначив поцелуй руки, и приняла предложение отобедать с семьей. "В конце концов, — заметил господин Сантр, — скоро это станет для вас привычным". После обеда Сантры попросили девушку исполнить пару пьес на ее вкус. Оливия села за рояль и заиграла. Я ожидала услышать средненькое исполнение обученной в пансионе девицы. Мне и самой когда-то нанимали учителя, и я могла бы сыграть несколько популярных мелодий. Но когда гостиная наполнилась звуками, у меня перехватило дыхание. Музыка лилась чистым ручьем, вздымалась волнами девятого вала, шептала листвой густой чащи, ласкала лучами утреннего солнца... Если Оливия хоть иногда будет играть, то мне не стоит печалиться об оставленных в Расфилде развлечениях.
— Спасибо, дорогая, — господин Сантр выглядел донельзя довольно, — полагаю, господин Леон будет не против домашних концертов? Нас заверили, что в доме королевского надзорника есть фортепьяно, а моя жена недурно играет на мандолине.
Я поспешила ответить, что совершенно не против.
Следующий день прошел в подготовке. Утром госпожа Фринж умело обрезала мои волосы, днем развлеклась, пройдя со мной в личине Леона по лавкам, а вечером мы вместе упаковывали багаж.
Признаю, без советов модистки мне бы ни за что не собрать необходимые вещи. У мэтрессы Линсат мы купили не только женский артефакт, но и баночку мужской мази, что предотвращает рост усов и бороды. "Будешь делать вид, что используешь ее каждый день", — шепотом посоветовала госпожа Фринж. Закупили тонкое, но простое белье, которое хорошо сидело на моей фигуре, но вполне сошло бы за мужское. Нательные рубахи считались отжившими свое, но для меня они были необходимы. Воодушевившись интересной задачей госпожа Фринж перешила три нательные рубахи своего сына под мою фигуру, подшив второй слой там, где пришлось утягивать округлости.
Мой зимний плащ и сапоги модистка сочла вполне подходящими юноше, но при этом она была уверена, что недостатка в зимней одежде в Давенроке не будет.
Откуда у модистки такие знакомства, я могла только догадываться, но к вечеру я стала обладательницей нелегального артефакта, который добавляет иллюзию кадыка и делает голос пониже. Как жаль, что магия может только чуть-чуть поменять черты. Впрочем, у меня все равно денег не очень много.
Те же знакомые госпожи Фринж вынесли из темного подвала сундук с двойным дном. В потайное отделение, я сложила пару женских панталон, бюстье и дорожный набор красок для лица, который я брала с собой в поездку, и потому он выжил в саквояже. Туда же легло простое, но элегантное платье из тонкой шерсти, небольшие туфельки и маленькая шляпка, которой не страшно быть смятой. Платье и шляпку к нему модистка подарила мне, как она сказала, на счастье. Из своих запасов добрая женщина выделила мне букли.
— Но зачем? — удивилась та.
— Вдруг тебе понадобился вернуться в женское обличье? Никогда не знаешь, что в жизни случится.
Наутро молодой парень по имени Леон с сундуком вещей и саквояжем вылез из кабрио у дома Сантров. Сундук тут же устроили
