Сирене уже удалось выпростать наружу одну ногу, когда Гриер схватил ее за плечи. Стиснув зубы, она рванулась вперед, уцепившись за парусиновый полог, чтобы не упасть. Но он не дал ей уйти, крепко сжав руку.
Старейшина запутался в спущенных штанах и, споткнувшись, упал.
Их полуобнаженные тела сплелись в клубок, когда они вывалились из повозки и некоторое время лежали на земле, оглушенные.
Ночную тишину прорезал пронзительный вопль, истеричный крик, исполненный бессознательного страха, смешанного с яростью. Услышав его, Сирена обернулась и увидела Беатрису, стоявшую неподалеку. Вцепившись одной рукой во фланелевый капот, а в другой держа фонарь, она смотрела на их нагие окровавленные тела. Это она так исступленно кричала. Ее голос стал постепенно затихать, переходя в беспокойное бормотание.
Свет от фонаря падал на землю, отбрасывая желто-оранжевые тени на повозки, из которых выскакивали мужчины.
Сирена почувствовала невыносимую тяжесть в груди. Она попыталась освободиться от лежащего на ней человека. Старейшина глубоко вздохнул и встал на колено. Он посмотрел вокруг, затем, неожиданно осознав, что произошло, вздрогнул. В его глазах появилась злоба, он обернулся к Беатрисе.
— Замолчи, женщина, — сказал Гриер, пытаясь подняться, — подай мне брюки.
Позади него Сирена дрожащими руками подбирала обрывки ночной рубашки, по-прежнему сжимая в руке вилку. Увидев приближающихся людей, она бросилась было к повозке, чтобы чем-нибудь прикрыться.
— Нет, останься, — сказал старейшина. Он крепко держал ее, пытаясь одной рукой натянуть кальсоны.
— Пусти меня, — взмолилась Сирена. Она попробовала разжать сжимавшие ее тело пальцы, но ей это не удалось. Старейшина, казалось, с каждой минутой становился все сильнее. Его взгляд сделался почти безумным.
— В чем дело, брат Гриер? Что здесь происходит? — Говоривший, как и все другие столпившиеся вокруг мужчины, устремил взгляд на девушку рядом с Гриером. Стоявший на земле фонарь, казалось, заливал все ее тело какой-то невиданной золотой краской.
— Распутство, вот что это такое, — спокойно ответил старейшина. — Эта женщина притворилась больной и позвала меня поддержать ее в недуге. Когда я вошел, она бросилась ко мне, срывая одежду. Я приказал ей прикрыться, но она отказалась.
— Нет, — прошептала Сирена. От ужаса и страха ее голос сделался тише ветра. — Это неправда.
Пальцы старейшины до боли сжали ей руку.
— Это правда. Она предложила мне себя за деньги, а когда я с презрением отверг ее домогательства, она так разозлилась, что набросилась на меня.
— С вилкой? — послышался полный удивления голос, когда он показал рану на груди.
— Если бы ей попалось что-нибудь другое, она бы меня убила.
Сирена в отчаянии поводила головой из стороны в сторону, собираясь что-то сказать, но в эту минуту из тени выступила Беатриса. Она прижимала к груди шерстяные брюки мужа, лицо ее подергивалось от злости.
— Шлюха, — прошипела она, — предложить такое порядочному мужчине. Иезавель!
Смерив Сирену презрительным взглядом, она протянула брюки мужу.
Переминаясь с ноги на ногу, один из мужчин проговорил:
— Такой поступок не должен остаться безнаказанным, даже если она не принадлежит к нашей общине. Она может оказаться опасной для нас.
Беатриса, то ли намеренно, то ли случайно, встала перед Сиреной, закрывая ее от взглядов мужчин. Девушка наверняка бы отблагодарила ее за это, если бы та не вцепилась ей в плечи, удерживая ее, пока муж одевался.
— Она под моей защитой, — сказал старейшина, натягивая помочи. — Я обещаю вам, что она будет наказана, пока не смирит свой дух. Я сам займусь ею.
Беатриса выпрямилась и вскинула подбородок.
— Ты? Мой муж? Пусть лучше ее накажут по закону. Ты слишком порядочный, слишком благородный, чтобы помогать ей.
Старейшина бросил на жену строгий взгляд.
— Я за нее отвечаю. Я в ответе за ее грехи.
— Если это так, — медленно проговорила Беатриса, — тогда наказать нужно тебя. Нет, пусть лучше ее накажет община. Это дело каждого из нас. Если она снова так поступит, от этого можем пострадать мы все.
— Замолчи, женщина! — крикнул старейшина, но было уже поздно.
— Да, — подхватил кто-то, — она уже обманула тебя, заманив к себе ночью. Она может обмануть тебя опять, если ты возьмешься за это один.
Сирена понимала, что у нее мало надежд, и все же крикнула:
— Все случилось совсем не так. Он лжет! Вы должны мне поверить.
Мужчины взглянули на нее и тут же отвернулись.
— Нам надо специально собраться и обсудить ее преступление, — сказал один из них.
— Преступление?! Я не совершала преступления!
С таким же успехом она могла бы и промолчать. Ее слова остались без внимания.
— Молчи, вавилонская блудница! — прошипела Беатриса, сильно встряхнув Сирену. — Или тебе мало, что ты хотела ввергнуть в пучину греха бессмертную душу моего мужа? Как смеешь ты теперь отрицать это?!
Поначалу Сирене казалось, что Беатриса все поняла, ведь ее повозка стояла совсем рядом с фургоном старейшины, и, если бы Сирена действительно позвала ее мужа, она бы это услышала. Девушка решила, что жена Гриера говорила так лишь из ревности, но она ошибалась. Беатриса просто не могла поверить, что ее муж был способен на такое.
Поскольку Сирена наотрез отказалась принимать веру мормонов, вопрос о браке больше не поднимался. Единственно приемлемым объяснением для Беатрисы и для всех остальных оставались деньги. Она действительно считала Сирену падшей женщиной.
За это преступление ее и собирались судить.
2.
Послышался звон колокола, призывавший всех членов общины собраться вместе. С решением не следовало тянуть, нельзя тратить столь драгоценное время на такое ничтожное дело. Утро караван должен встретить в пути.
Предводители секты и старейшина Гриер сидели на широкой доске, положенной поперек двух верстаков. Перед ними лежала Библия — Ветхий завет, позади находился зажженный фонарь. Вокруг висело еще несколько фонарей, освещавших пространство между стоявшими кругом повозками.
Сирене позволили кое-как одеться. Беатриса настояла на этом и даже дала ей свое платье, причесаться Сирена уже не успевала, у нее не оставалось времени и на то, чтобы надеть чулки и туфли. Нельзя заставлять старейшин ждать. Ей пришлось стоять перед ними бледной, с растрепанными волосами, пока остальные собирались вокруг, шушукаясь и показывая на нее пальцами.
Прошло целых пятнадцать минут, прежде чем пришли наконец все члены общины. Сирена стояла, выпрямившись и устремив взгляд в темноту. Ее абсолютно не волновало, о чем шептались и хихикали мормоны, и поэтому она не желала смотреть, в их сторону. Она знала, что старейшина Гриер здесь, понимала, что за его спокойным властным взглядом пряталось с трудом сдерживаемое вожделение, однако она не подавала виду, что ей об этом известно. Только гордая, независимая поза помогла девушке сдержаться и не убежать от этого унизительного, несправедливого суда.
