И Филипп тотчас же понял, о чем она сейчас думала… Шарлотта думала о том, что не потеряла бы несколько лет жизни, если бы он сразу откликнулся на ее просьбу о разводе, если бы удовлетворил эту просьбу еще три года назад.
Тихо вздохнув, она спросила:
— Но почему теперь… Ведь раньше тебе было наплевать на мои поступки, наплевать на тех, для кого я задираю юбки.
Он замер, уставившись на нее в изумлении; последние ее слова ошеломили его.
— Черт побери, Филипп! Ответь мне!
Он молчал, и Шарлотта, немного помедлив, отвернулась от него. Однако он успел заметить слезы, блеснувшие в ее сапфировых глазах.
— Все очень просто, дорогая, — пробормотал герцог. — Я решил, что тебе не место в Лондоне. Поэтому я в ближайшее время отправлю тебя в поместье, в Рутвен-Мэнор. Мне будет гораздо спокойнее, если ты будешь находиться там.
Из горла Шарлотты вырвался издевательский смех, но она по-прежнему не смотрела на него. Да, не смотрела — и при этом издевалась над ним, издевалась над герцогом Радерфордом!
А впрочем… Почему это вызвало у него удивление? Ведь она уже не раз осыпала его ругательствами и смеялась над ним… Черт побери, она даже молотила его кулачками! А ведь такого, кроме Шарлотты, никто себе не позволял, — напротив, все лебезили и заискивали перед ним.
Да, разумеется, будь на ее месте кто-то другой, он бы не потерпел такой дерзости. Но Филипп уже давно усвоил, что жена не начинает дрожать от его холодного взгляда и не боится его резкого тона. Более того, в ее взгляде было презрение, когда она снова посмотрела на него. А уже в следующее мгновение она с очаровательной улыбкой проворковала:
— Не думай, что ты решишь свои проблемы, если отправишь меня в провинцию. — Тут Шарлотта вдруг пододвинулась к нему поближе и, протянув обтянутую перчаткой руку, провела пальцем по его подбородку. У Филиппа перехватило дыхание; он не мог припомнить, когда жена в последний раз так прикасалась к нему. А она, глядя прямо ему в лицо, шепотом добавила: — Так вот, до тех пор, пока ты не выполнишь мою просьбу, я буду делать все возможное, чтобы превратить твою жизнь в ад. Понятно, ваша светлость?
Она хотела убрать руку, но Филипп перехватил ее. Крепко сжимая запястье жены, он проговорил:
— Кто бы мог знать, что очаровательная и благовоспитанная дочурка сквайра так преуспеет в роли любовницы… всех и каждого? Вы и впрямь делаете успехи, миледи.
Шарлотта попыталась высвободить руку, но Филипп крепко сжимал ее и поворачивал до тех пор, пока не вывернул ладонью вверх. Потом, глядя жене в глаза, спросил:
— Хочешь, чтобы я освободил тебя от брачных уз?
— Да.
Другой рукой он стал поглаживать ее ладонь, а затем принялся водить по ней указательным пальцем, как будто рисовал что-то.
— Хочешь, чтобы я освободил тебя, — и при этом позволяешь другим мужчинам ласкать тебя, не так ли?
Пальцы его скользнули к ее локтю, к краю перчатки. Но она промолчала, а он продолжал:
— Ласкать и раздевать, верно?
Шарлотта по-прежнему молчала, а Филипп принялся медленно, дюйм за дюймом стаскивать с нее перчатку. Возможно, жена его проявляла большую щедрость в ласках, которые дарила другим мужчинам, всем тем, кто восхищался ею, но теперь он твердо решил: впредь она будет принадлежать только ему. И не важно, сколько у нее было любовников, не важно, как много было тех, кто видел ее обнаженной, он поклялся, что теперь никто, кроме него, больше никогда не увидит ее в таком виде.
Тут перчатка, наконец, сползла к пальцам Шарлотты, а затем упала куда-то на пол. И тогда Филипп, шумно выдохнув, прижался губами к ладони жены. Через несколько секунд, приподняв голову, он тихо сказал:
— Кроме того, ты позволяешь целовать тебя, правда?
Шарлотта все так же молчала, но он почувствовал, что ее рука дрожит. Снова поцеловав ладонь жены, Филипп прошептал:
— Да, позволяешь мужчинам целовать тебя, — а что потом?..
Внезапно дверца кареты отворилась, и послышался голос кучера:
— Мы прибыли, ваша светлость!
Филипп в недоумении заморгал — оказывается, он не заметил, как они остановились. А Шарлотта, поспешно отдернув руку, пробормотала:
— Где мы?
— Мы у Старой церкви, ваша светлость, — ответил слуга. — Тут рядом постоялый двор.
Шарлотта повернулась к мужу:
— Моя перчатка, Филипп… Где она?
Он наклонился и принялся искать в темноте перчатку. Не поднимая головы, проговорил:
— Я уже послал сюда своего человека, чтобы подготовил комнаты. Ужин тотчас же подадут, а ванна будет готова вскоре после ужина. Кроме того, твоя служанка…
Внезапно экипаж качнулся, и герцог поднял голову. Он успел заметить, как его жена, соскочив с подножки, устремилась к двери гостиницы.
Глава 3
Распахнув дверь, Филипп вошел в общий зал. И невольно поморщился от пронзительных криков, смеха и свиста. «Вероятно, мне следовало сковать ее цепями, — подумал он, еще больше помрачнев. — Черт возьми, где же она?»
В зале было дымно и сыро. К тому же воняло несвежим пивом и еще какой-то кислятиной. А освещение оказалось ужасно тусклым, так что разглядеть что-либо, стоя у порога, было не так-то просто.
Герцог отошел от двери и пришел ближе к середине зала. Осмотревшись, он вдруг увидел Шарлотту, стоявшую на одном из столов. И в этот момент она как раз снимала вторую перчатку. Глаза ее засверкали, когда он стал приближаться к ней. А на губах у нее появилась издевательская усмешка.
Филипп был уже у самого стола, когда какой-то юнец потянулся к лодыжке Шарлотты. В следующее мгновение герцог схватил его за ворот и, ударив кулаком в лицо, швырнул на пол. Юнец пронзительно вскрикнул, потом застонал. Филипп же пристально посмотрел на него и мысленно улыбнулся; ему вдруг пришло в голову, что иногда ужасно приятно хотя бы на минутку превратиться в дикаря.
Внезапно Филип п почувствовал, как на голову ему упало что-то мягкое. Вскинув руку, он снял с головы длинную перчатку цвета слоновой кости. А руки Шарлотты теперь были полностью обнажены. Взглянув на мужа с вызовом, она перевела взгляд на толпу и громко закричала:
— Ну, что скажете, джентльмены?! Хотите увидеть больше?!
Тут же раздались возгласы одобрения, и Шарлотта, снова взглянув на мужа, принялась вытаскивать шпильки из волос.
Шпильки падали на пол одна за другой, и их тихий звон казался Филиппу оглушительным грохотом. Когда же каштановые локоны Шарлотты рассыпались по плечам, герцог в ярости стиснул зубы. Кровь гудела и пульсировала у него в висках, и он невольно сжимал и разжимал кулаки.
Какое-то время Филипп пристально смотрел на жену, потом вдруг вцепился обеим и руками в столешницу и стал медленно наклонять стол. Издав пронзительный крик, Шарлотта, не удержавшись на ногах, рухнула на колени. Филипп же надавил на стол еще сильнее, заставив всех сидевших за ним разбежаться в разные стороны. А герцогиня, соскользнув вниз, упала в объятия мужа.
