день после возвращения не предвещали ничего хорошего. Тем хуже, если они подавались с приправой из такой вот улыбочки.
– Это ведь тот самый писатель? – уточнила я. – Автор книги, которую вы просите меня читать, «Приключения Алисы в Стране чудес»?
– А вы ее читаете? – в свою очередь, спросил он.
Я пожала плечами:
– Она лежит у меня на ночном столике. Кажется, поэтому я ее и читаю: других книг у меня нет. Я уже читала «Приключения Алисы в Стране чудес», когда они только вышли, но и со второго раза понимаю не больше прежнего…
– Это детская сказка, – объяснил мистер Икс.
– Я бы поостереглась общаться с ребенком, которому такое нравится.
– Мисс Мак-Кари, эта книга содержит ключ ко всему.
– Что это за всё?
– Все, что для нас важно. Ключ к «Союзу Десяти».
Ну разумеется, это было важно для него. Его одержимость. Я отказалась даже от попыток это понять.
– Итак, ваш друг – литератор?
– Нет. – Это прозвучало как «хотел бы я иметь таких друзей». – Мой друг – скромный пастор и профессор математики на пенсии. А теперь, если вас не затруднит, мне необходим Паганини. Пожалуйста, мисс Мак-Кари, передайте мне мою скрипку.
Его маленькие руки потянулись в ожидании воображаемого инструмента.
В последнее время он редко просил скрипку. Я даже чуть-чуть улыбнулась.
Самую чуточку.
Я поставила на пол ведро, отложила белье и представила, что держу в руках скрипку. К этой игре я успела привыкнуть. Поднесла скрипку к его рукам. Со стороны могло показаться, что я совершаю какое-то подношение, а он его принимает. Маленькие руки взяли скрипку, он изобразил свою пантомиму: устроил инструмент под подбородком и взял смычок.
– Спасибо, мисс Мак-Кари. Что бы я без вас делал.
– Только сильно не размахивайте, – забеспокоилась я. – Ваша… рана зарубцевалась, но резких движений делать все же не следует… Играйте что-нибудь плавное.
– В «Капризах» Паганини нет ничего плавного, – назидательно изрек мистер Икс.
– Капризы – это у вас! Нелепо стремиться открыть уже закрывшуюся рану!
– Нелепее, чем не желать закрывать до сих пор открытую? – Он загадочно улыбался, настраивая несуществующий инструмент. – Но если вы уже закончили со мной пререкаться, я прошу лишь об одном: скажите, чтобы меня не беспокоили до ужина.
Ручки его заметались в демоническом неистовстве.
4
Насчет Арбунтота все оказалось правдой, истинной правдой.
Выходя, я увидела, что дверь к соседнюю комнату открыта. Оттуда доносился шум.
Я заглянула внутрь. И сначала не поверила своим глазам.
Мебель вынесли, сняли даже фиолетовые шторы, которые так нравились прежнему обитателю комнаты. Осталась лишь кровать с балдахином. Камин был общий для двух комнат, с той же засорившейся трубой; его уже успели протереть. Гетти Уолтерс и еще одна служанка работали вениками и тряпками. Как поступил Понсонби с мистером Арбунтотом? Может быть, выкинул из окна?
– Вот же ж как, Энни, мистера Арбунтота переселили в пятую комнату в западном крыле, на этом этаже, – рассказывала Гетти. – И, поверь мне, я уж не стану об этом горевать.
– И я тоже, – подхватила служанка, вытиравшая комод.
Я вспомнила: на этот комод Арбунтот выкладывал дагерротипные снимки с подпольных спектаклей, на которых он побывал. Все снимки были крайне непристойные. Арбунтот хотел стать актером, но не сумел и потому сделался завсегдатаем подпольных театров. Его путь был диаметрально противоположен пути моего брата Энди, который тоже мечтал стать актером, но отказался от театра, увидев первый подпольный спектакль. Арбунтот не нравился никому из нас, потому что страдал от такого, что нельзя произносить вслух, от такого, чем заражаются джентльмены, слишком часто посещающие злачные места. Арбунтот оказывал предпочтение полным женщинам, так что Гетти и старшая сестра Брэддок держались от него подальше. Хотя всем было известно, что по-настоящему ему нравится именно Брэддок. Однако – вот они, загадки человеческого сердца, – мы не отваживались сказать об этом Гетти. Нам почему-то казалось, что она расстроится.
Еще одна загадка: прежде в этой комнате я чувствовала себя неудобно, но теперь эта пустая неприкрытая нагота внушала мне настоящую печаль. Я спросила себя: как мог доктор Понсонби согласиться переместить одного пансионера, чтобы удовлетворить пожелание другого? Неужели дело только в деньгах? Семья Арбунтота тоже богата. Что-то здесь нечисто.
Я наблюдала, как Гетти величественно машет веником – так она выглядела при выполнении любой работы, а едва начинала говорить, становилась ужасно суматошной.
Гетти Уолтерс. Первый человек, встретивший меня в Кларендон-Хаусе, когда я приехала три месяца назад. Ей, как и всем, наверное, предоставили самое общее объяснение моего невообразимого поступка, и я сомневалась, что Гетти была способна такое объяснение понять. И вот что еще важнее: найдется ли снова место для меня в ее обширном материнском сердце? Рядом со мной та самая Гетти или она сейчас ритмично и хладнокровно выметает меня из своей жизни, как пыль из комнаты Арбунтота? Внезапно мне показалось крайне важным оставаться в глазах других людей такой же, какой я была прежде.
А потом Гетти снова заговорила, не глядя на меня:
– Энни, ты ходила в «Виктори» на «Черную Шапочку»?
Я ответила, что нет, и Гетти плутовато улыбнулась и залилась краской от самого чепца до двойного подбородка.
– Это… скандальная пьеса? – спросила я.
– Охохохонюшки, – взвыла она. – Там просто диву даешься, откуда берутся женщины, способные на такое!..
И вторая служанка подхватила ее смех, выставив на обозрение дырки между зубов.
Я улыбнулась. Если Гетти рекомендует мне такие скандальные пьесы, значит это наша прежняя Гетти.
5
Сьюзи Тренч, с которой я столкнулась в коридоре, сообщила, что Понсонби собирает всех медсестер в своем кабинете. Мне и самой хотелось к нему попасть, чтобы выяснить, как он объяснит переселение Арбунтота. Кабинет директора Кларендона располагался на первом этаже рядом с бухгалтерией мистера Уидона. Понсонби не было на месте, когда мы подошли, в комнате были только Нелли и Джейн. Сьюзи встала рядом с ними по одну сторону от двери, оставив меня в одиночестве с другой стороны. За спиной Джейн слышалось тихое пощелкивание, как будто стукались маленькие косточки: это старая миссис Мюррей вязала возле окна. На нас она даже не взглянула.
– Привет, Энни, – сказала Нелли.
– Энн, – сказала Джейн из-под своей благопристойной вуали – только у нее, достаточно молодой и привлекательной, имелись причины, чтобы носить вуаль.
– Доктор Понсонби спустился в подвал вместе с мисс Брэддок, – пояснила Нелли. – Он скоро придет.
– В подвал?
– Да. Мы тоже не понимаем зачем. А еще они переселили Арбунтота.
– Странные вещи творятся, – высказалась Джейн. Они взирали на меня как на одну из таких вещей.
– Энн Мак-Кари. – Я услышала гнусавый
