Поставив сумку на колени и переписываясь в чате с подругами, рылась правой рукой в недрах своей барахолки. Сердце ускорило ритм, когда пальцы коснулись сначала прохладного алюминия перцового балончика. Подумав, прижала балончик безымянным и мизинцем к основанию ладони и свободными пальцами продолжила искать то, что мне нужно. Неотрывно глядя в экран и набирая сообщения, едва сдержала улыбку, когда, наконец, коснулась искомого пластика в сумке. Посмотрела на мужчину, сидящего на противоположной стороне и несколькими креслами правее ровно в тот момент, когда он отводил взгляд. Торопливо сжала пластиковую ручку, балончик, быстро и, стараясь делать это незаметно, засунула все в правый карман своего пальто.
Несколько минут и покидала станцию метро. Этим прохладным октябрьским вечером на улице было немноголюдно. Я миновала несколько домов вдоль оживленного шоссе и свернула во дворы. Чувствовала, что идет следом, предусмотрительно не сокращая расстояния между нами более чем на двадцать метров.
Выбирала дорогу, где и в хороший день мало прохожих и, наконец, в темном длинном переулке нам с незнакомцем улыбнулась удача –между глухих стен близкорасположенных домов не было ни души . Здесь же еще один плюс: проулок довольно длинный, нас не побеспокоят, а если и побеспокоят, то заметим мы это раньше, чем прохожие поймут, что происходит. Разумеется, мужчина тут же воспользовался этим шансом – ускорил шаг, чтобы нагнать меня, якобы ничего не подозревающую и роящуюся на ходу в телефоне.
Стук моих невысоких каблуков по холодному растрескавшемуся асфальту заглушал его шаги. В обонянии запутался запах сырости и приближающихся неприятностей, шепчущих в крови горячей предупреждающей тяжестью адреналина, требующего немедленно развернуться и быть во всеоружии. Так бывает, когда ты знаешь, что на тебя сейчас нападут.
Нагнал.
Резко и не церемонясь вывернул руку, благо левую, в которой был телефон тут же с глухим стуком упавший на асфальт. Меня достаточно жестко врезали грудью в прохладу ближайшей стены и стиснули без возможности пошевелиться. Ремень сумки слетел с левого плеча и она ударила сзади по коленям. Так, с балончиком проблемы, он слишком близко стоит. Сжала пластик.
– Что вам нужно? – как и положено в таких случаях испуганно и сорвано спросила я, расширенными глазами глядя в конец проулка и чувствуя, как адреналин разорвал сосуды.
– Закричишь – пожалеешь, – предупредил он, сильнее сжимая мою руку, – кое-кто передает тебе привет, Ален, – горячо зашептал мне на ухо, прижимаясь всем телом, выставляя свободную руку на стену над моим плечом, будоража этим сознание и только подпитывая страх.
Страх, что он не настолько туп, как мне показалось вначале.
– Ч-что? – дрожащим голосом переспросила я, кривя губами от боли и сдерживая слова, которые должны прозвучать не сейчас, а несколько секунд спустя. Так эффект лучше. Ради него и отказалась от такси.
– Кое-кто очень огорчен тем, что ты не понимаешь нормального отношения, Аленушка, – с угрозой в голосе и, судя по интонации, с улыбкой произнес он. – Пришлось с тобой разговаривать вот так. И, ты знаешь, если и сейчас не поймешь, что ты должна делать, то в следующий раз мы с тобой встретимся совсем в другой обстановке и у меня будет уже другой тон. И намерения.
Он прижался еще, вжимая меня в стену до затруднения дыхания. Провел носом по моему виску, касаясь лица еще и жарким выдохом, мятным от жвачки. Ненавижу мяту. И у меня в глазах померкло от того, что я почувствовала его стояк. Замутило. Начало подташнивать от омерзения. От такой тупости такого дебила. Медленно, стараясь не привлекать его внимания, вжатого в меня до максимума, выуживала руку из кармана своего пальто. Это было несложно – ублюдок очень близко придвинулся своей мордой к моему лицу, с жадностью и возрастающей животной жаждой считывая страх и омерзение с моего напугано зажмурившегося профиля.
– Ты поняла? – рыкнул и сделал фрикцию, чтобы почувствовала его стояк отчетливее.
Едва подавила рвотный позыв и желание сделать рукой одно краткое, но фатальное движение. Пусть эта тварь и заслуживала. Заслуживала этого движения и прямо-таки выпрашивала, но не сейчас. Хотя бы не в этом раз. Поэтому осторожно придвинула лезвие ножа к его боку.
– Я поняла. – Послушно, сквозь зубы выдохнула я, приоткрывая глаза, глядя сквозь ресницы в конец переулка, молясь всем богам, чтобы никто не появился и надавила лезвием на его бок. – А теперь ты послушай, мальчик. Не дергайся! – прошипела, гася порыв вогнать лезвие в напряженное, разгоряченное животными инстинктами тело, – иначе бах в печень, никто не вечен. Мы с тобой прошли семь магазинов с видеофиксациями. Две из семи камер ай-пи с фул эйч ди, то есть твое лицо на записях видно очень отчетливо при увеличении. Вот именно под этими камерами ты зависал, когда я в двадцати метрах от тебя тоже тормозила, якобы роясь в телефоне или сумке. Записи с камер обычно хранятся приличное время и ментам достать их совсем несложно. Как и несложно разместить твое фото везде и всюду и назначить за тебя прехорошее вознаграждение, уж об этом позаботятся, будь уверен. Чтобы каждая собака знала, а особо заинтересованные, и таких будет много, за объявленные-то бабосы, еще и искать начали. Разбираешься в охоте? Нет? Придется начина… не дергайся, сказала! – Зло улыбнулась, прозрачно намекая усилившимся нажимом, когда заметила, что его рука, упирающаяся в стену над моим плечом, готова оторваться от кирпичной кладки. – Стой смирно и твоя печень не пострадает. Вы паслись у моего дома и работы, но аккуратно, опасаясь камер, только не знали, что охрана бизнес центра фиксирует все автомобили на парковке, а при нужных связях мне не составит труда узнать, что твой серый Фольксваген Пассат две тысячи четвертого года выпуска, зарегистрирован на безработного Денисова Антона Ивановича, девяносто второго года рождения, уроженца Кемерово, пока не судимого и привлекавшего, перебравшегося в наш город полтора года назад и выплачивающего ипотеку за однушку на Вознесенской тринадцать дробь два, корпус второй, квартира триста восемьдесят восьмая…– надавила ножом сильнее, почувствовав как отстраняется от меня и он покорно замер. – Если еще раз появишься в поле моего зрения или твой пидор Егор Стрельников, которого ты называешь «кое-кто» посмеет еще что-то подобное выкинуть, то Илья вас обоих по пакетам расфасует. – Не удержавшись, ткнула ножом сильнее, явно поранив его сквозь одежду, но сорванный вздох, в котором слышался страх, никак не погасил бурлившего внутри гнева. – И еще тебе задание которое тебе необходимо сделать в ближайшие часы: если Егор не внемлет моим словам, а ты все же очканешь второй раз ко мне подходить, уступив это право кому-то другому, то помни: Илья тебя найдет максимум через трое суток. И все равно расфасует. Так что беги и умоляй Егора не чудить, потому что от его адекватного поведения теперь напрямую зависит, окажешься ты в пакетах или нет.
А он стоял. Явно растерявшись. И испугавшись – стояка не было. Не справившись с собой, вогнала лезвие. Правда, совсем не глубоко, так, на полногтя, но ему хватило. Всхрапнув, он отшатнулся, выпустив мою онемевшую кисть.
Резко обернулась, упрямо выпрямляя подкашивающиеся ноги, стискивая нож, неотрывно глядя на него, побледневшего и явно напуганного.
