– Ты принадлежишь нам, ты не можешь уйти. Ты наш. Навеки наш. Не уходи, постой. Не бросай нас! Мы не сможем без тебя, а ты не сможешь без нас.
Внезапно призраки умолкли. Они сделали пару шагов назад, но это не освободило Флинна: когти остались в нем, от них к пальцам призраков тянулись сияющие нити. Он попался, угодив на сотни крюков своего прошлого.
– Теперь ты наш-ш-ш, – прошипела мать. – Наш-ш-ш мальч-ч-чик принадлеж-ж-жит только нам.
Флинн ощутил связь – мощную и несокрушимую. Ему казалось, что все эти люди привязали его к себе не тонкими нитями, а стальными тросами, которые никому не под силу порвать. И чем дольше он вот так стоял, привязанный к прошлому, тем больше убеждался, что все так и должно быть. Зачем ему куда-то идти, что-то делать? Зачем выходить в открытое море будущего? Ведь впереди сплошная неизвестность. В пути может начаться шторм, или же наоборот, не будет попутного ветра и паруса его жизни так и не надуются. Лучше уж остаться здесь, в гавани прошлого. Тут так безопасно, так привычно.
– Не поддавайся, – шепнул ему Танат.
Флинн обернулся. Он уже и забыл, что сзади него черными крыльями нависала его Смерть.
– Демоны не всегда выглядят как чудища. Они рождаются из людских слабостей и растут, питаясь страхами, – продолжил Танат, хладнокровно наблюдая за происходящим. – Борьба с демонами – это борьба с собой.
– Да, все так… Вы – ненастоящие, – обратился Флинн к толпе призраков. – Всего лишь мои воспоминания, осколки прошлого. Вы живы, а я – нет. У нас разные дороги.
– Ты так жесток, мой мальчик, так жесток, – запричитала мать, прислонив холодную и скользкую ладонь к его щеке. – Не говори таких слов, они больно ранят меня. Мы должны быть вместе. Навеки вместе. – Она улыбнулась, обнажив ряд острых зубов. Едкий кислый запах уже разъедал легкие.
Флинн покрепче сжал рукоять меча и сделал то, что должен был. Он высоко замахнулся, и лезвие сверкнуло возле матери. Сияющие нити упали в воду.
– Больно! – прокричал Флинн и согнулся пополам. Он будто отрезал часть себя.
– Рвать с прошлым всегда больно, – заметил Танат.
Мать с душераздирающим воплем и остекленевшим взглядом упала на колени. Она подобрала нити и прижала их к груди, а после все кричала и кричала, пока ее кожа не начала вздуваться и лопаться. Флинна чуть не вывернуло от этого зрелища. Следом закричали и другие призраки. Воздух задрожал, а море стало рождать волны.
И тут демон показал себя во всей красе: вместо человеческих лиц возникли бесчисленные головы громадного змея. Его белая чешуя призрачно светилась, а сотни белесых глаз устремились в одну точку – и этой точкой был Флинн. Чудище синхронно покачивало головами, точно гипнотизировало. Оно тихо шипело, напевая зловещую колыбельную, которая проникала в самые отдаленные закоулки души, вытягивая на свет потаенные желания.
Все головы змея в одно мгновение оказались рядом, окружив Флинна ужасающим куполом из глаз, острых клыков и подрагивающих раздвоенных языков.
– Мальч-ч-чик, как ты пос-с-смел с-с-совер- ш-ш-шить такую дерз-з-зос-с-сть, – прошипел демон сотнями голосов. – Ты не с-с-смож-ж-жеш-ш-шь без-з-з нас-с-с, мы нуж-ж-жны тебе.
Белесые глаза расширились, и Флинн увидел в них свое прошлое. Как он играл с отцом в футбол, а в это время бабушка ждала их дома, приготовив целый поднос орехового печенья. Этот вкус не забыть никогда. Как хохотал до боли в животе, когда Ферни резвился в высокой траве. Розовая лента языка смешно прилипала к носу пса, стоило тому сделать очередной прыжок. Флинн видел то время, когда его мать еще не болела, а их семья была счастлива. Когда у него еще была семья…
Воспоминания мелькали перед ним, как дома и деревья мелькают в окне поезда. Вот они с Корки пошли на концерт любимой рок-группы «Вообрази гориллу». Флинн до глубокой ночи заслушивался их песнями, постоянно проигрывая пластинку, пока мать не начинала громко стучать в дверь, требуя тишины. Как же было здорово наконец-то услышать любимую музыку вживую и на полную мощность! Уши закладывало, тело начинало двигаться само по себе, а сердце подхватывало знакомую мелодию и учащенно билось, повторяя ее ритм.
Вдруг Флинн перенесся в момент, когда впервые увидел Лейду. Вечеринка, она болтала с какой-то девчонкой и скучающе перебирала пряди своих волос. Он стоял поодаль и бессовестно пялился на ее красивые губы, глаза, тело. Тогда Флинна впервые липкими лапами коснулось совершенно незнакомое чувство: вожделение. В мыслях он позволил себе многое, очень многое, и даже не стыдился этих откровенных фантазий. Лейда поймала его жадный взгляд и ответила соблазнительной улыбкой. Фантазии стали еще бесстыднее.
Воспоминание о первом увлечении утекло куда-то во тьму, но тут же появилось новое: первый день в банде. Они с Доггидом убегали от полиции, пытаясь затеряться в недостроенном здании, но хруст бетонной крошки под ногами постоянно выдавал их. Найдя какую-то подсобку, загороженную стальными листами, они кое-как протиснулись внутрь и притаились. Полицейские потеряли след и теперь шли неторопливо, внимательно осматриваясь по сторонам. В подсобке было душно, воняло сыростью и ржавчиной. Доггид шепнул: «Замри». Бетонная крошка хрустнула под тяжелыми сапогами полицейского. Флинн перестал дышать. Казалось, что его сердце вот-вот начнет высекать искры, настолько бешено оно стучало о ребра. Яркий луч фонарика юркнул в щель между листами и резанул по глазам. Шаги начали отдаляться. Пронесло! От пережитой погони внутри Флинна взорвалась адреналиновая бомба, и, признаться, ему чертовски понравилось это чувство. Он подумал, что быть членом банды – очень круто. Знал бы тогда он свое будущее, сам бы себе врезал за такие мысли.
И это воспоминание смыло на дно памяти, и вместо него волной накатилось другое. Флинн совсем маленький. Его голова лежала на коленях матери, летнее солнце светило ярко, пробираясь под веки разноцветными бликами, теплый ветерок касался щеки. Пахло персиками: мать любила фруктовые духи. Она что-то напевала себе под нос и нежно гладила Флинна по волосам. Так спокойно и хорошо. Он нехотя разлепил веки и посмотрел на мать. Она улыбалась. Сердце окутало забытое тепло. Он так давно не видел ее улыбки. Когда же все изменилось? Когда его жизнь начала рассыпаться на части? И тут Флинн вспомнил другую сторону своего прошлого: и голодные времена, и одиночество. То время, когда буквально все катилось в тартарары, и часто он сам подливал горючее, ускоряя процесс: ушел из дома, связался с дурной компанией, стал заниматься мутными делами, мало заботясь о последствиях.
В белесых глазах Флинн много раз видел самого себя – светловолосого парня, которому не исполнилось и семнадцати. Бледная кожа, ярко-синие глаза, поджарый и гибкий. Внешне он был копией матери, и это ему не нравилось. Ему в себе не нравилось абсолютно все, в чем он был похож на нее. Вдруг в глазах змея промелькнул образ бабочки с синими крыльями. Флинн дернул плечами, прогоняя наваждение.
– Не-е-ет! – взревел он, замахнулся и слепо рубанул мечом.
Одна из голов отделилась от длинной шеи и с всплеском упала в воду. Остальные взвыли, почувствовав боль собрата. Флинна было уже не остановить. Он рубил направо и налево, отсекая все больше голов демона Прошлого, который и не думал сдаваться. То и дело в руки и плечи Флинна вонзались острые клыки, отравляя его ядом сомнения, но он боролся, боролся так отчаянно и смело, как никогда раньше. Нет, ему нельзя увязнуть здесь, вечно скитаясь в этих туманных водах, полных мнимого счастья. Он не хочет тлеть на останках своего прошлого.
