Я видел лебедя крыло,
Я видел лебедя крыло…
Им подметали в чуме».
Помнится, когда в юности прочитал это впервые, меня чуть было не воспарившего, как будто мордой на асфальт уронили.
Ну а сейчас основательно «отрешится и воспарить» не дал Архипка. Он подвел мальчишку лет десяти в замазанном и порванном костюмчике. Весь какой-то взъерошенный, малец держал в руках кепчонку и шмыгал разбитым носом. Мой «мушкетер», с ником Белый, чуть подтолкнул пацана ко мне и проговорил:
— Вот Немтырь! Смотри….
Я внимательно оглядел сначала насупившегося пацана, затем Архипку и сказал:
— Ну посмотрел и что? Белый! Не мямли, говори коротко и по делу.
— Вот его трое пацанов лупили там за рынком. — Архипка махнул рукой, показывая, где было дело. — Четвертый постарше командовал. А этот — указал он на пацана — злющий такой, его собьют, а он подымается и опять на тех троих кидается. Я того который постарше шуганул — они и сбежали. А этот говорит, что они у него ведро с кружкой отобрали и деньги.
Понятно! Архипка пожалел мальца и привел сюда, чтобы еще и меня озаботить. Ну что ж, надо соответствовать, тем более, что стоящий напротив парнишка мне понравился. Он был похож на боевого воробьишку, хоть изрядно пощипанного, но не сдавшегося.
— Так боец! Рассказывай, как дело было. — Обратился я к парню.
Тот вытер рукавом разбитый нос и стал рассказывать:
— Я на базаре воду продавал, а этот Крюк говорит, что это их место и я им должен платить по десять копеек в день, а я только пять заработал, а они все деньги, что мамка на хлеб давала, отобрали и ведро. Мамка теперь расстроится, а она и так болеет, только недавно вставать стала.
Пацан судорожно вздохнул и опустил голову.
— Понятно! Денег то много у тебя было.
— Много. Два гривенника и еще пятак.
— Белый, надеюсь, пендюлей ты тем малолетним утыркам отвесил?
— Не догнал, уж больно шустрые оказались. Но ведра у них не было.
— Ведро куда-то Шмырь утащил. — Сообщил парнишка.
— Ты, что знаешь этого Шмыря.
— Нет, не знаю. Слышал, как Крюк сказал: «Шмырь ведро оттартай». Тот ведро схватил и убежал.
— А Крюка знаешь? А впрочем, не важно. Пошли, покажешь, где тут вёдра продают.
Парнишка неверяще глянул на меня, похоже было, что он очень не хотел расстраивать мать:
— Пошли, пошли! Не стой столбом.
Проходя мимо лавки, где торговали всякими сладостями, увидел стоящих там парней. Махнул им рукой. Те быстренько похватали купленные леденцы в виде коричневых петушков и двинули следом за нами.
Идти оказалось не далеко. Миновав четыре ларька, завернули за угол, а там прямо на земле, стояли ведра, какие-то бачки, бидончики, и кружки. Все было аккуратно выполнено из довольно тонкой жести.
Отдав Тохе книги, которые так и нес в руках, взял одно ведро повертел, рассматривая швы. Ведро, в отличие от привычных мне по той жизни, было цилиндрическое, но швы хорошо пробиты и запаяны, ручка из толстой проволоки была вдета в приклепанные ушки. Единственный минус — не из оцинковки. Блин! Ведь могут, если захотят, а мы в деревне в деревянных воду таскаем.
— Чем швы паял? — Спросил я бородатого широколицего продавца.
— Дык как все! Оловом швы лудим.
— Оловом? Оловом это хорошо. Не потечет?
— Керосин держит, а воду и подавно.
— Ну смотри мужик, если потечет я тебе при всем народе на голову ведро это надену.
Бородач ухмыльнулся и произнес:
— Не сумлевайся барчук, мастер дело знает.
— Ладно. Сколько просишь за ведро с кружкой.
Мужик поскреб под высоким колпаком затылок и назвал цену, услышав которую, Митька-Тор отодвинул меня в сторону и включился в процесс торговли. Минут пять они орали друг на друга. Наконец ударили по рукам и Тор, заплатив деньги, вручил мне ведро с кружкой. Я бросил кружку в ведро и протянул парнишке, но тот, набычившись, смотрел на проходящего мимо подростка и ведро не взял.
— Эй! Боец! Ты чего застыл.
— Вон Шмырь. — Указал он на пацана, который увидев мальчишку, развернулся и двинул в другую сторону.
— Белый ну-ка подтащи сюда этого Шмыря.
Архипка в три прыжка догнал, попытавшегося улизнуть, парнишку и, хотя тот был чуть выше и здоровее на вид, чем Белый и даже попытался сопротивляться, но быстро был согнут в дугу и приведен с заломленной за спину левой рукой. Чтобы тот не дергался, Белый придерживал его еще и за волосы.
— Эй! Вы чё творите? Отпустите сейчас же. — Двинулся к нам продавец вёдер. Но Тор заступив, ему дорогу и демонстративно поглаживая левой рукой увесистый кулак, очень хмуро поглядел на враз затормозившего бородача.
— Знаешь его? — Перебил я мужика.
— А чего его знать? Никитка это Оськи Дейнеки сын. — Сказал, подойдя поближе, еще один бородач. — Он и его дружки постоянно здесь на базаре толкутся, то пьяного обшарят, то стырят чего по мелочи. Шантрапа!
— Чё ты мелешь Онисим! — Задергался продавец ведер.
— Ничего не мелю. Мне с моего места всю площадь видно. Да и гонял не раз этих шаромыжников.
Дейнека. Фамилия знакомая. Художник вроде такой был.
— Отец этого Никитки художник что ли? — Машинально спросил я.
— Художник …. — Засмеялся Онисим. — Сапожник он и пьяница первостатейный.
И то правда, какой к чертям художник? Дейнека спортсменов рисовал. И вроде, картина у него была, нам с парнями прямо в тему. На ней три пацана сидят на набережной и на самолет смотрят. Значит, нет тут художника Дейнеки, даже не родился еще, а есть Дейнека пьяньчуга и сапожник, и сынок его, воришка мелкий.
— Шмырь, ты ведро с кружкой куда подевал? — Спросил я начинающего воришку.
Тот искоса глянул на продавца жестянок и промолчал. Тогда я поставил на землю ведро, которое все еще держал в руках, схватил Шмыря за ухо и крепко сжав, крутанул. Парнишка взвизгнул и, указав на продавца жестяных изделий, закричал:
— Ему отдал. Дядьке Юхиму. Он гривенник обещал дать за них.
— Таак…! Значит, краденое скупаешь! — Шагнул я к бородатому Юхиму и ткнул его тростью в довольно обширное пузо.
От неожиданного и злого наезда мужик сначала впал в ступор, а затем попятился.
— Сам вор и мальцов воровать заставляешь! — Продолжал напирать я: — Тор держи его. В участок сведём, пусть ему там бока намнут за воровство.
Мужик стал затравленно озираться и закрутился, пытаясь вырваться из лап юного молотобойца Тора. Выглядело это довольно комично и я, чтобы не засмеяться, зверски оскалился и заорал:
— Где ведро, сучий потрох! Отдал и быстро! Тор отпусти его.
Отпущенный
