всяком случае, в пределах юго-восточной Европы земли до Днепра, включая Крым на юге, Среднее Поволжье до Булгара (с областью) на северо-востоке и устье Волги на юго-востоке, входили как европейская часть кипчакских владений.
В русской исторической литературе с половцами обыкновенно связано представление о чистых кочевниках. Это, конечно, глубокое заблуждение. Основная масса их вела кочевой образ жизни; однако половцы были уже охвачены в некоторой своей части процессом перехода на оседлый земледельческий труд. Да иначе и быть не могло. Известно, что кочевники, находясь в состоянии феодализирующегося общества, в районах, смежных с земледельческой полосой, переходят на оседлое состояние. Таковы факты истории Семиречья и Хорезма. В первом случае мы имеем интересный процесс оседания кочевников — тюркешей, огузов, карлуков и других — в II–XI вв., сопровождающийся отюречением согдийского оседлого населения[9]. Во втором, т. е. в Хорезме, мы наблюдаем тот же процесс оседания кочевников огузов (туркмен), с одной стороны, и кыпчаков, с другой, не только на территории, смежной с Хорезмом, но и в нем самом. Этот длительный процесс, как мы увидим ниже, привел в XIII в. к значительному отюречению бывшего здесь хорезмийской) языка[10]. Не подлежит сомнению, что тот же процесс оседания переживали и половцы, непосредственно соприкасавшиеся с земледельческой полосой Нижнего Поволжья, Придонья, Крыма, отчасти Приднепровья и даже Булгара.
Наиболее ценной по этому вопросу являлась монография Н. Аристова «О земле половецкой», напечатанная еще в 1877 г.[11] Несмотря на большие затруднения, связанные со скудостью письменных источников и археологических материалов, работу эту уже можно было бы давно возобновить. Наконец, после долгого ожидания появилась в 1948 г. книга К.В. Кудряшова «Половецкая степь». Книга эта ставит перед собой задачи историко-географические и рисует главным образом местоположение половецких кочевий и половецких ханских ставок, а также пути к половцам и обратно в русские княжества. С этой точки зрения наиболее интересной частью книги является ее восьмая глава: «Половецкая степь в XII в.». В ней К.В. Кудряшов намечает следующие кочевья: «между Дунаем и Днепром кочевали "лукоморские" или "придунайские" половцы. У Днепровской луки, по обе стороны порогов, были становища половцев приднепровских, или запорожских». От Днепра до Нижнего Дона кочевали половцы приморские. «Между Северским Донцом и Тором, где находились города Шарукань, Сугров и Балин, размещались половцы донецкие. В бассейне Дона кочевали половцы донские». Между Орелью и Самарой, восточными притоками Днепра, кочевали половцы заорельские[12]. Нижняя Волга, по крайней мере со времени Хазарского царства (лишившегося самостоятельного существования в 965 г.),[13] жила интенсивной жизнью; известно, что здесь были города, пашни, велась оживленная торговля и т. д. После разгрома Святославом в 965 г. столицы Хазарского царства — Итиля — культурная жизнь здесь не прекратилась. Половцы, которые захватили как самое Нижнее Поволжье, так и степные пространства между Волгой и Днепром, приняли от предшествующего периода большое наследство. По словам ал-Омари, в Золотой Орде, в том числе в Поволжье, было много возделанных земель. По берегам Нижней Волги лежали хазарские поселения, ведшие земледельческое хозяйство, к которому постепенно переходили в этих местах и новые завоеватели. Только этим обстоятельством и можно объяснить тот разительный факт, что в XII–XIII вв. о хазарах почти не слышно. В качестве купцов и ремесленников хазар можно найти в городах Крыма, Болгар и даже в столице Хорезма — Ургенче,[14] как рассказывает об этом Плано Карпини, проехавший через Дешт-и-Кыпчак в Монголию в 1240 г. Сельское население (в данном случае хазары) постепенно теряет свой язык и даже самостоятельный этнический тип. Половцы, частично перешедшие в районе Придонья и Нижней Волги на оседлый земледельческий труд, оказались сильнее как в языковом, так и в этническом отношении. Кроме хазар, юго-восток Европейской части СССР в половецкий период сохранил немалое количество алан.
Восточные источники, так же как и византийские, а в равной мере и русская летопись согласно говорят, что в XI–XII и даже в XIII в., т. е. уже при татарах, аланские купцы занимают важное место в торговле,[15] которая в то время интенсивно шла как по волжскому пути из Болгар в Среднюю Азию, Кавказ, Иран и Дальний Восток, так и через степи в Крым, а оттуда на Трапезунд в Малую Азию, на Константинополь, а также велась с русскими княжествами.
Остановимся несколько на первом пути, который, начиная с хазар и вплоть до конца золотоордынского времени, т. е. с VIII по XV в., играл такую огромную роль в жизни юго-восточной Европы. Несмотря на разгром, нанесенный Святославом Итилю в 965 г., торговля по Волге не была уничтожена, хотя на время несколько и понизилась. В востоковедческой литературе вопрос о торговле по волжскому пути, особенно для X в., разработан достаточно подробно. В работе крупнейшего исследователя истории Средней Азии В.В. Бартольда «Туркестан в эпоху монгольского нашествия» приведен интересный список товаров, которые в X в. шли по волжскому пути из Болгар в Хорезм. Список этот взят им у арабского географа второй половины X в. ал-Макдиси. Вот слова последнего, как они приведены в переводе В.В. Бартольда: «Меха соболей, горностаев, хорьков, ласок, куниц, лисиц, бобров, зайцев и коз, также свечи, стрелы, кора белого тополя, высокие шапки, рыбий клей, рыбьи зубы, касторовое масло, амбра, выделанные лошадиные кожи, мед, лущеные орехи, соколы, мечи, панцыри, березовая кора, славянские рабы, бараны, коровы — все это получалось из Булгар»[16]. Из этого списка ясно, что торговля эта далеко не ограничивалась предметами роскоши, какими, в первую очередь являются меха. Наряду с последними мы имеем «выделанные лошадиные кожи», кору для дубления кож, рабов и скот. О Булгаре, который при половцах значительно возрос, известно, что он свое богатство составил на торговле не только мехами, но и кожами. И еще вопрос, какая из этих статей играла большую роль в его доходах. В обмен на меха, которые в Булгар приходили из «страны Мрака», где живут племена Вису, Виру, Юра, с Кавказа шли металлические изделия. Ал-Гарнати отмечает азербайджанские клинки, которые на месте их производства стоили один динар за четыре меча. При стоимости динара в пять рублей золотом клинок обходился в 1 р. 25 к.[17]
Нельзя особо не подчеркнуть и торговли рабами, которые большими партиями проходили через рынки Булгара и Итиля в Иран, Среднюю Азию и другие восточные страны. Среди рабов мы видим славян, русов, булгар, буртасов, печенегов и пленников из других оседлых и кочевых народов Восточной Европы. Почти все арабские географы говорят в своих трудах о том, что большое место занимает торговля рабами по волжскому пути. Арабский географ Ибн-Русте (X в.)[18] и персидский —
