class="p">Карина от души рассмеялась и побежала по самому прекрасному в мире коридору в сторону выхода на набережную Невы.
Потом они редко встречались с глазу на глаз. Быстров все перерывы проводил в мужской компании, и Карина нашла себе подруг. Он жил университетом и учёбой, много времени проводил в публичной библиотеке на Фонтанке. А полем деятельности Карины был весь Ленинград. И повсюду – в трущобах и в дворцах – у неё были знакомые и друзья.
После первой сессии стал ясным расклад сил в группе. Первую позицию среди юношей занял Валера Поздняков, сдавший экзамены на одни пятёрки, вторым шёл Макаров, Быстров был третьим. У девушек первое место с большим отрывом заняла Карина. Быстров вспомнил, как готовясь к экзаменам, он читал не только учебники, но и всё, к чему его тянуло. Тогда он ещё не умел концентрировать свои усилия на чём-то одном. Это хорошо чувствовала его мать, любившая повторять: «Николай, у тебя неплохие способности, но ты разбрасываешься. Учти, ты ничего не добьёшься, если не научишься управлять своим вниманием». Увы, мать была права. Только с годами, где-то к двадцати пяти, он овладел искусством сосредоточения.
Итак, наиболее успешным юношей в группе оказался Валера Поздняков, и неудивительно, что Карина заинтересовалась им. Вскоре у них закрутилась любовь. Быстрову же оставалось лишь локти кусать, досадуя, что упустил девушку, лучше которой не встречал и едва ли сможет когда-нибудь встретить.
Время шло, и в начале второго курса в жизни Быстрова случилось важное событие: в коридоре своего общежития он встретил поразительно красивую девушку. Высока, стройна, всё на месте, а лицом – чистая мадонна Боттичелли. Все иные девушки для него тотчас померкли, и даже образ Карины поблёк, будто подёрнулся поволокой. Оказалось, ангелоподобное созданье обитало в одной комнате с Нелькой – девушкой из его группы. Зайдя под пустяковым предлогом к Нельке, Быстров выяснил, что зовут мадонну Надеждой, что учится она на первом курсе биофака и приехала из далёкого Тобольска.
Красавица, слава богу, ещё не обзавелась свитой из воздыхателей, так что у Быстрова были неплохие шансы. Особенно удобно было встречаться с нею на танцах, которые регулярно устраивались в общежитии. Надо сказать, что, чаще общаясь с Надеждой, он стал привыкать к ней, и первое убойное впечатление от её внешности со временем притупилось. К тому же она оказалась далеко не самой быстрой в сообразительности, хотя окончила школу с золотой медалью. Да и специальность себе выбрала довольно скромную, считавшуюся в среде друзей Быстрова непрестижной, – физиологию растений.
Нелька, конечно, рассказала подружкам, что Николай приударяет за девушкой из Тобольска. Одной из первых об этом узнала Карина. И тут подтвердилась справедливость слов Пушкина: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей». Карина была возмущена. Видимо, Быстров уже давно рассматривался ею как надёжный поклонник второго плана, а тут вышло, что верный раб восстал. Она специально сходила на какую-то лекцию первого курса и убедилась в исключительной красоте сибирячки.
Далее последовали события одно другого нелепее. Карина стала грубить Быстрову по малейшему поводу. Старалась высмеять его провинциальную неотёсанность и неумение точно выражать свои мысли. Он терпел, соблюдая неписаный закон позволять разъярённой красивой самке делать всё, что ей вздумается. Несправедливость её придирок была очевидной, и она сама это понимала. Надо сказать, Быстрову даже нравились взрывы её негодования. Девушка осыпала его градом язвительных слов, а он, не вникая в их смысл, наслаждался звучанием её напряжённого голоса, любовался полыханием гнева в агатовых очах, горением щёк и пляской негодующих губ. Наконец, произошёл кризис.
Однажды они случайно встретились в здании истфака. Там находилась лаборатория химии белка, и несколько человек из их группы хаживали туда для получения первого опыта практической биохимической работы. Дело было вечером, Быстров поднимался по безлюдной лестнице, а на площадке второго этажа стояла Карина и курила свою ароматную честерфильдину.
– Куда же, Николенька, ты путь держишь? – криво улыбаясь, процедила она. – Ботанички тут не водятся. Кафедра физиологии растений, между прочим, совсем в другой стороне!
Она уже готовилась продолжить свою язвительную брань, как вдруг он, ни слова не говоря, крепко обнял её и поцеловал в губы. И вместо того, чтобы вырываться из его объятий, рычать и бить по лицу, Карина прижалась к Быстрову всем телом, и он почувствовал, что и она целует его. Так, обнимаясь и целуясь, они простояли не менее двух минут. Наконец, Карина освободила свои губы и громко прошептала:
– Николай, что ты творишь со мной? Неужели ты не видишь, что я вконец изревновалась?
– Но ведь ты любишь Валеру. Он достойный человек, я уважаю твой выбор.
– Я разочаровалась в нём, Николенька. Валера зануда, у него всё по полочкам разложено. Он, между прочим, даже встречается со мной по графику. Два раза в неделю – во вторник и в пятницу.
– Ах вот как! Похоже, вы далеко зашли! Когда свадьба?
– Какая, к чёрту, свадьба? – возмутилась Карина. – Не ожидала, что ты мог подумать обо мне такое. «Встречи» с Валерой – это нечто из ряда вон. Мы сидим на укромной скамеечке и отчитываемся друг перед другом о содеянном за время, протекшее с момента последней «встречи», а потом, – девушка кисло усмехнулась – мы, представь себе, планируем дела на следующий отчётный период.
– Ладно, Кариночка, извини за резкость. Знала бы ты, что чувствует простой самец, проиграв бой за лучшую самку популяции.
Она засмеялась.
– Не издевайся. Какая я лучшая? Где мне до твоей сибирячки!
– Давай не будем перемывать косточки безвинной Надежды. Она прекрасна, как ангел небесный, но мне с нею скучно. Не знал, что красота может надоедать. Ум, сдаётся мне, надоесть не может.
– Ох, не говори, Николенька! Только после общения с Валерой я поняла, как скучно иметь дело с умным мужчиной, который каждый день составляет подробный план своих действий. Представь себе, он всю жизнь свою подчиняет плану: кого любить, с кем дружить, кого выбрать руководителем, какую книгу прочесть и прочее в том же роде. И что самое ужасное, он правильно всё оценивает и, фактически, всегда добивается своего.
– Постой, Карина! Может быть, так и нужно поступать. Наверное, для того и дарован нам интеллект.
– Я много думала об этом. Всё не так-то просто. Интеллект, конечно, дело важное, даже очень важное, но личность человека умом не исчерпывается.
– Что же может быть важнее ума? – искренне удивился Быстров.
Глаза Карины настроились на бесконечность:
– Не менее важна спонтанность, искромётность. Интеллект, сдаётся мне, не творит, он лишь оценивает и отбирает сотворённое. Валера
