будет нанесен жестокий удар. Поэтому и молчал.
А Сафар, как нарочно, подсел поближе к Альфреду, оценивающим взглядом окинул его долговязую фигуру и сказал добродушно:
— Ну что, чемпион, проводишь меня на ту сторону? А обратно по бережку вместе придем?
Альфред помедлил с ответом. Он был действительно смелым мальчишкой. Мог, не раздумывая, броситься скулаками на сильнейшего противника. Мог повести своих верных дружков в налет на колхозный сад. Но, совершая эти «подвиги», он всегда знал, что за его спиной стоит не меньше дюжины преданных ему ребят, готовых принять на себя и самые тяжелые тумаки, и самые суровые обвинения дежурного по детской комнате милиции. А здесь, если он поплывет, никто не придет к нему на помощь в трудную минуту. Здесь только на себя он может рассчитывать. И отказаться нельзя. Откажешься, и сразу, пусть не у всех, но хоть у одного мелькнет мысль: «Струсил!». А тогда конец его атаманству, конец его власти, конец обожанию ребят, к которому он привык и которым гордился. Быстро взвесив все эти обстоятельства, Альфред понял, что отступать ему некуда.
Они поплыли. Сафар — не спеша, бесшумным медленным брассом, рассекая воду подбородком низко опущенной головы. Альфред — широкими саженками, высоковскидывая руки и с каждым ударом чуть не на полкорпуса выскакивая из воды.
Симпатии ребят, провожавших их взглядами с берега, были, конечно, на стороне Альфреда.
— Молодец, Жердь, молодец, жми! Покажи ему, как плавать нужно. Поднажми еще! Мо-ло-дец! Мо-ло-дец!
Подбодренный восторженными криками ребят, Альфред «поднажал». Руки быстрее замелькали над водой. Крики ребят постепенно затихали за спиной.
Уверенный в том, что он далеко опередил вожатого, Альфред обернулся и тут же увидел Сафара. Он плыл следом, в полутора метрах, все так же неторопливо работая руками и так же уверенно раздвигая подбородком воду. Не меняя темпа, Сафар подмигнул Альфреду и показал ему большой палец.
Альфред понял: ему не о том надо думать, чтобы доплыть до берега первым, а о том, как бы не отстать.
Почувствовав усталость, Альфред снизил скорость. Он думал, что вот теперь-то Сафар и обойдет его, но тот, видимо, не собирался этого делать. Те же полтора метра по-прежнему разделяли пловцов, и Сафар снова показал Альфреду большой палец.
«Не лучше ли вернуться»,— мелькнула мысль. Но больше половины пути позади, и теперь одна дорога — вперед.
С каждым взмахом рук плыть становилось труднее. Альфред уже не выскакивал из воды. Руки, с трудом поднявшись над головой, как плети, падали на воду, поднимая тучи брызг. Но он все-таки плыл вперед, испасительный берег медленно приближался. По берегу к месту финиша бежали ребята. Толстый Саша, как всегда, плелся позади.
Усилием воли заставив себя собраться, Альфред прибавил темп и вдруг почувствовал, как бешено забилось сердце. Ему показалось, что не в груди оно бьется, а где-то в горле. Горячим комком зажало глотку. Дышать стало нечем, в глазах потемнело. Руки беспорядочно забили по воде. Он хотел крикнуть, но сразу захлебнулся. И тут теплая рука Сафара подхватила его, спокойный голос произнес прямо над ухом:
— Спокойно, парень, без паники. Все в порядке. Выше голову, дыши ровнее...
Оказавшись на берегу, Альфред лег лицом вниз на мокрый песок, раскинул в сторону руки и начал судорожно хватать воздух широко раскрытым ртом. Но Сафар тут же поднял его за плечи, поставил на ноги и приказал:
— Походи минутки три, не торопясь, дыши носом, руки поднимай в такт дыханию. Вот так,— и он показал, как нужно восстанавливать дыхание.
Потом они сели рядом, ребята окружили их.
— Ну что же, чемпион, силенка у тебя есть,— сказал Сафар.— Только беречь ее нужно, силенку-то.
— Нечего смеяться,— огрызнулся Альфред.
— А я не смеюсь. Техники нет у тебя, дыхание никуда не годится, а силенка есть. Уж ты мне поверь, я мастер спорта по плаванию. Хочешь, и тебя хорошим пловцом сделаю?
— И меня! — крикнул Алмаз.
— А меня? — спросил Саша.
— Тебя в первую очередь,— улыбнулся Сафар.— Ты у меня как поплавок будешь плавать.
Ребята посмотрели на Сашу, мокрого от пота, и дружно рассмеялись.
Глава 3.
ОПЕРАЦИЯ «ЗАМОК»
Нравится Вите березовый лес... Стволы у берез тонкие, стройные и как будто до самой верхушки покрашены белой краской. Листья круглые, как монетки, а крона словно легкая кружевная занавеска. Потянет ветерок, всколыхнет крону, листики затрепещут, — только что не звенят,— и тогда, пробившись между листвой, разбегаются по всему лесу веселые солнечные лучики.
А трава какая в березняке! А ягоды какие! Идешь по дороге — хоть вправо, хоть влево — куда ни повернись, непременно попадет на глаза ягода. Душистая, сладкая, сама в рот просится. Устанешь нагибаться за ними, думаешь: «Ладно, пусть себе растут, а с меня хватит». Только так подумаешь, а тут бросится в глаза самая сладкая, самая крупная, самая душистая. Как мимо такой пройти?
Бывает, за одной ягодой нагибаются сразу двое, трое, а то и четверо мальчишек. И тут непременно начинается веселая свалка. Каждому хочется первому схватить спелую ягоду, каждому хочется помешать другому, но так всегда получается, что не то что ягоды, стебелька потом не найдешь на вытоптанной траве.
Вот и в тот раз мальчишки, отправившись на свекловичное поле, пошли по лесной дороге.
Витя сначала шагал вместе со всеми, но потом незаметно свернул влево, на какую-то дорогу, которая вывела его на поляну, сплошь покрытую красивыми цветами. Между цветами в высокой сочной траве виднелись разноцветные майки ребят.
«Ягоды собирают»,— решил Витя и с минуту любовался веселой полянкой. Потом решительно сунул два пальца в рот, и такой оглушительный свист пронесся над мирной полянкой, что малыши все, как один, вздрогнули, выпрямились и с тревогой уставились на нарушителя спокойствия. А один и вовсе бросил баночку с ягодами, завизжал и со всех ног побежал в сторону деревни.
Скорее всего Витя не стал бы его преследовать. Он бы свистнул еще разок и пошел бы догонять далеко ушедших товарищей. Но противный визг беглеца, его круглая голова, как будто вдавленная в сутулые плечи, и вся фигура его показались Вите знакомыми, и он бросился вдогонку.
Быстро настигая малыша, он тут же и вспомнил его: это был Муха, старый знакомый, бывший приятель... Конечно, он заслужил хорошей трепки, но так красива была эта полянка, таким солнечным было утро, что зла на Муху в душе у Вити не было. Он просто хотел попугать мальчишку.
— Муха!—
