Книга Прикоснись ко мне - Елена Рейн

Егоров стоял перед небольшим овальным зеркалом на стене и внимательно смотрел на свое отражение, отмечая чистую кожу лица, груди и рук. Как такое возможно? Девчонка ведь его трогала вдоль и поперек, даже искусственное дыхание умудрилась сделать.

Почему нет покраснений, а учитывая степень охвата открытых участков тела, на которые она нагло посягнула, еще жуткого раздражения, превращающегося в агонию? Он излечился? Это что?!

Послышались шаги в коридоре, и через минуту в кабинет уверенной походкой вошел Серов. Он застыл на месте, отмечая нервное состояние пострадавшего, ко всему прочего лучшего друга, а потом выдал:

– Ты почему не в процедурном? Я же сказал Анастасии…

– Колян, я не пойму, почему нет следов? Она ведь меня лапала везде, где хотела.

Серов поднял бровь, приблизился и заострил внимание на груди мужчины, соглашаясь с ним. Да, следов нет. Абсолютно чистая кожа.

– Да, странно. Может, она все-таки не прикасалась к тебе?

– Ты считаешь, что я так хорошо долбанулся, что стал бредить и мечтать, чтобы голубоглазка с котом начала меня дергать в разные стороны, с перерывами засасывая в губы?

– Ну, учитывая твою возникшую болезнь, возможно…

– Серов, ты уже совсем? Я тебе говорю, что она и за руки хватала и почти залезла на меня, ломая грудь своим массажем.

– Вероятно, твоя болезнь прошла, – предположил Серов и, приблизившись к Егорову, осторожно взял его руку, проверяя на повреждения.

Дмитрий скривился, чувствуя покалывающие ощущения. Вроде как обычно при его болезни. Или ему кажется? Дождавшись, когда друг отпустил руку, он грубо поинтересовался:

– Все, закончил?

– Мне нужно проверить все. Не забывай, что ты у меня здесь как пациент, которого я лично забрал с места аварии и без талона принял в своем кабинете. Заметь, как тебе повезло с другом, – наблюдая, что Егоров никак не реагирует, лишь морщится, Николай спросил: – Кстати, как себя чувствуешь?

– Нормально… вроде. Упал удачно, только челюсть болит, но все зубы целые. Немного хромаю, но без особых повреждений, кожаный костюм только можно выбросить и шлем.

Серов принялся за спину, между делом предлагая:

– Можно сделать рентген, чтобы удостовериться…

– Ничего не нужно, – отмахнулся мужчина и вдруг процедил грубое ругательство.

– Что? – воскликнул Николай, переживая, что надавил сильнее, чем следует.

– Убери свои гребаные руки! Пошла сыпь.

Николай моментально поднял руки вверх и чуть подался в сторону, решив удостовериться в словах друга. Действительно, там, где он касался уже начала проявляться сыпь. Все как обычно. Чуда не случилось.

Задумался. Он до сих пор удивлялся, как кожа человека может реагировать столь странно, а ведь раньше Егоров был как все, но шесть лет назад после автомобильной аварии что-то произошло, и теперь мужчина не мог переносить чужие прикосновения. Николай даже не хотел вспоминать состояние друга в тот момент, когда выяснились последствия аварии. Это стало катастрофой для Егорова, отразившейся на его характере. Больше не было того весельчака и обольстителя. Мужчина изменился, стал груб, полностью сосредотачиваясь на работе, отдаляясь от друзей и семьи. Никто, кроме самых близких, не знал о редком заболевании Дмитрия, что и понятно. Зачем о таком рассказывать? Насколько Николай знал, Егоров встречался с женщинами, но как он переносил близость, остается только догадываться, но достоверно одно – Дмитрий откупался потом от любовниц, не желая больше видеть.

– Все же придется потерпеть… Мне нужно тебя осмотреть, а медсестра обработает раны и сделает перевязки, – деловито сообщил хирург-травматолог, протянув руку в карман за тонкими перчатками.

Егоров скривился, но кивнул, с сожалением отбрасывая надежду, что болезнь прошла. Он молча стоял, никак не показывая своих эмоций, обдумывая, и когда друг закончил, совершенно спокойно сказал:

– Дай мне ее номер.

– Чей номер?

– Той пигалицы, что звонила тебе с просьбой, убрать с дороги мою тушу.

– Зачем? – сдерживая себя от эмоций, невинно поинтересовался Николай, двигаясь к рабочему столу. Он лениво снял перчатки и бросил их в урну.

– Затем! Серов, ты что такой нудный?

– Слушай, мне кажется, ты красавице не понравился, и неважно, что она улыбалась. Это так… защитная реакция в стрессовой ситуации, или скорее благодарность мне, что я увез подальше такого неадеквата, как ты. Думаю, она…

Отметив, с каким раздражением Егоров смотрит на него, Николай перестал рассуждать и со вздохом протянул:

– Хорошо, скину.

– Нет, сейчас продиктуешь. Я тебя знаю – ты забудешь, как только выйдешь из этого кабинета и потеряешься в своем приемнике.

Удобно устроившись в кресле, Серов глянул на свой сотовый телефон, не желая так просто отдать номер и не узнать главного. Егоров еще тот лис, не поделится даже с лучшим другом своими планами, что угнетало. Он-то с ним всегда делится, а этот радует, когда уже натворит делов. Побарабанив пальцами по столешнице, Николай между прочим поинтересовался:

– И что будешь делать… с ее номером? Звонить? Правда? Ты первый позвонишь ей?

– Нет, я что-нибудь придумаю, чтобы не быть полным идиотом.

– То есть проявлять инициативу, это теперь идиотизм?

– Это не для меня, – отмахнулся Егоров, наблюдая за рукой, отмечая, что сыпь переросла в красные борозды. Стиснув зубы в тонкую линию от разочарования, он закрыл глаза и некоторое время стоял неподвижно, чтобы случайно не разгромить кабинет друга. Нужно успокоиться.

– Ммм…уверен, чтобы ты не придумал, получишь очаровательный… отказ. Честно, ты точно ей не понравился. Да что там… я знаю тот взгляд, который она послала тебе перед тем, как я усадил твою огромную тушку в салон. Девушка мысленно послала тебя далеко и надолго, от всей души желая всего самого лучшего.

– Мне нужно кое-что проверить, – спокойно выдал Егоров, не собирая отчитываться. Зная себя, он не мог точно предположить, как отреагирует на девчонку, если на нее у него действительно нет реакции.

– Она мне мою Ольгу напомнила. Такая же милая и очаровательная, пока не сломала мне челюсть, потому что я случайно ухватил ее за грудь в метро.

– Твоя Ольга не кинулась бы спасать котенка на дороге, так что посмотрим.

– Не понял, а при чем тут котенок? И напомню, что ты всю дорогу рычал про идиотку с котенком, не понимая, почему она еще не лежит в больнице с переломами.

– Заткнись.

– Все же ты такой грубиян, Егоров. До сих пор удивляюсь, почему дружим столько лет.

– Телефон дай, и я пошел.

– Ну нет, ты же в процедурный тогда не явишься. Так что вот, давай туда, а то удалю номер красавицы.