Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
кастрюле каша, а это хлеб и лук…
— Ну, проходи, проходи, не толкайся здесь.
Скоро отец уже ел кашу, зная, что на дне лежат завернутые в пергаментную бумагу листовки. А к концу смены их будут читать все рабочие.
— Молодец, доченька! Великое дело ты делаешь! Люди должны воспрянуть духом, должны понимать, что с каждым днём приближается наша победа!
— Да, папа… Только ты должен быть ещё осторожнее! Сегодня в Центральный парк фашисты согнали людей на казнь подпольщиков. Звери! Но я их не боюсь!
— Да, доченька… Война — страшная штука. А с фашистами — ещё страшнее. Надо быть всегда внимательной и находчивой! Но мы не можем испугаться и отступить… Беги домой к маме. Пусть готовит картошку с салом. У нас сегодня соберутся гости…
Вечером Люся вышла во двор с игрушками: куклами и плюшевым мишкой. Она расположилась на крылечке так, чтобы её было хорошо видно из их квартиры со второго этажа, и крикнула тоненьким голоском соседкам:
— Танечка! Маша! Я уже гуляю… Давайте играть в куклы!
— Идём, — отозвались подружки и сбежали вниз по лестнице.
Со стороны казалось, что Люся полностью занята игрой. На самом деле она внимательно следила за обстановкой на улице. Они договорились с отцом: если нагрянут немцы — надо начать ссориться с девочками, громко кричать и плакать. Если войдут во двор незнакомые подозрительные люди — запеть звонким голоском…
Вот пришёл и поднялся к ним старый друг отца, подпольщик Александр Никифорович.
Появилась какая-то женщина. Люся собралась уже запеть песенку, но незнакомка спросила:
— Девочка, тебя не Люсей зовут?
— Да, Люсей, тётенька… А что?
— Не у тебя ли мама портниха? Ей нитки нужны? Я могу поменять на муку.
— Нитки всегда нужны! А нет ли у вас ещё и шерсти, чтобы носки вязать?
— Нет, вот шерсти — нет.
Это были пароль и ответ. И Люся тихо пояснила: «Второй этаж, квартира двадцать три».
Так собиралась подпольная группа для обсуждения текущих дел. «Гости» знали: если всё же объявится полиция с фашистами, то Татьяна Даниловна тут же поставит на стол сковороду с жареной картошечкой на сале и стаканчики для самогона, будто празднуют её именины.
Приходилось Люсе встречаться с товарищами отца и в городе. Однажды ей поручили повидаться с Александром Никифоровичем на углу двух указанных улиц и передать поддельные пропуска. Они предназначались для группы бежавших из плена красноармейцев.
Люся вышла к намеченному месту с корзинкой в руках. Ей навстречу уже шёл дядя Саша, но вдруг позади него из переулка вынырнул немецкий патруль. Люся тут же поставила корзинку с морковью и свёклой на мостовую. Это был сигнал об опасности. Но она не растерялась и успела прошептать прошедшему дяде Саше: «Через пять минут на площади…» Смелое было решение — передать корзинку, на дне которой лежали документы, в людном месте, где ходило много немецких солдат и офицеров. Но Люся правильно рассчитала: пусть думают, что внучка принесла деду овощи, и они не скрывают своей встречи прямо в центре оккупированного города.
— Молодец, смелая ты и находчивая! — похвалил и погладил её по волосам дядя Саша.
Они будто беззаботно сидели на лавочке, разговаривали и улыбались. Мимо проходили фашисты и полицейские, которые и не догадывались, что у них в корзинке под овощами фальшивые пропуска для красноармейцев, которые завтра же уйдут в партизаны.
В конце декабря, когда по доносам предателей начались аресты в Минске, несколько дней прятался по подвалам и в развалинах секретарь подпольного райкома партии Григорий Смоляр. Он пришёл на окраины города из партизанского отряда, но узнал, что две конспиративные квартиры провалены. И остался без приготовленных для него поддельных документов и без крыши над головой. Вооружён он был лишь пистолетом с двумя десятками патронов. Он почти не ел и зарос щетиной. В таком виде нельзя было попадаться немцам на глаза. Оставался последний, запасной адрес: ул. Немига, дом 25, кв. 23.
Добравшись незамеченным до нужного дома, подпольщик ещё раз оглянулся по сторонам, вошёл во двор и поднялся на второй этаж и постучал в дверь.
— Кто? — спросил детский голосок.
— Здесь живёт портниха? У меня в деревне есть шерсть, чтобы вязать носки. Меняю на муку.
— Мы уже достали шерсть. Но у мамы кончились нитки! — Это был пароль.
Люся впустила гостя в коридор, а сама вышла во двор и осмотрелась: никого, всё тихо. Она вернулась, пригласила его войти в комнату и сказала:
— Спокойно вокруг. Мама и папа скоро придут. Располагайтесь.
— Спасибо! — выдохнул подпольщик и попросил: — Мне бы чаю стакан и хоть что-то поесть. И надо побриться. А пока я прилягу, сил нет…
Он расстелил шинель в углу комнаты, положил под голову шапку, под неё сунул парабеллум и провалился в сон, почувствовав себя в безопасности.
Когда пришёл отец, Люся уже нагрела гостю воды, чтобы побриться, и накормила его картошкой с подсолнечным маслом.
— Здравствуйте, товарищ Скромный (это была подпольная кличка Смоляра)!
— Здравствуйте, товарищ Герасименко! Вот славная у вас дочь: приютила меня, помогла… Спасибо вам!
Обсудили положение. Решили, что Смоляр поживёт два-три дня в комнате Люси, которая выходила окном не во двор, а на улицу Революционную. А тем временем ему подготовят поддельные документы.
25 декабря к ночи Николай Евстафьевич принёс новый паспорт, куда уже вклеили фотографию Смоляра, перевели с помощью яичного белка синюю печать и даже продавили фотографию и страницу ещё второй, объёмной печатью.
— Документы в полном порядке! Завтра утром вам можно перебираться в другое место. Запоминайте адрес новой явки: улица Железнодорожная, дом 3. Пароль: «Могу вырыть погреб и построить сарай». Ответ: «Погреб уже сделал брат. А сарай нам не нужен», — сказал отец и добавил: — Я сейчас ухожу, надо успеть мне выйти за город до комендантского часа. До встречи, товарищ Скромный!
Но только стемнело — в крепкую, из белорусского дуба, дверь застучали приклады.
— Открываем! Сейчас, — крикнула Татьяна Даниловна, и тихо успела сказать Смоляру: — Выпрыгивайте в окно из Люсиной комнаты на Революционную, а там — сразу направо за угол!
Через минуту в квартире хозяйничали полицаи и солдаты.
Они нашли пишущую машинку, на которой печатали листовки; запрещённый радиоприёмник и красный пионерский галстук Люси. Этого уже было достаточно, чтобы арестовать хозяев.
Их выгнали во двор: «Быстро! Ничего не брать с собой! Шнель!»
В тюрьме мать и дочь бросили в переполненную уже камеру. Татьяна Даниловна всё время обнимала и прижимала к груди
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
