Разозлившись на саму себя, я решительно отмахнулась от всех этих глупых мыслей и неуместных воспоминаний и быстро зашагала ко входу. Меня там ждал сын, и это все, что имело значение в настоящее время. А не какие-то там глупые фантазии столетней давности!
Митя ждал меня в коридоре. По его виду я сразу поняла – дело плохо.
– Привет, герой, – я с любовью потрепала сына по светлой макушке. Шапочки Робин Гуда, в костюм которого он облачился в честь утренника, на нем уже не было. Как, впрочем, не было и прежнего воодушевления, с которым сын собирался в садик этим утром.
В руках Митя держал какую-то навороченную машинку, но как-то неохотно, безо всякого интереса к игрушке. Он не обнял меня в ответ, как делал это обычно, когда я забирала его из садика, и это пугало больше, чем весь его хмурый и несчастный вид в целом.
– Ну, поехали домой, – сказала я с притворным воодушевлением и, кивнув на прощание воспитательнице, повела сына одеваться, а затем – к машине.
Когда мы устроились в салоне, мягко сказала:
– Какая красивая машинка. Это тебе Дед Мороз подарил?
И тут произошло неожиданное. Лицо сына исказилось гримасой боли, а в следующее мгновение машинка с остервенением была отброшена на заднее сиденье. Я вздрогнула.
– Ненавижу его! – вдруг выдал мой обычно спокойный и ласковый сын. – Я больше не верю в деда Мороза!
Ну через последнее, положим, проходят рано или поздно все дети. Но к тому, что Митя заявит мне подобное в пять лет, я совсем не была готова.
– Почему? – спросила осторожно, медленно трогаясь с места.
– Он никогда не выполняет мое самое заветное желание! Хотя каждый раз говорит, что может все-все на свете!
Конечно, я понимала, что это было за желание. Но его не то, что мифический дед Мороз, его даже я сама, имевшая к желаемому подарку куда как больше отношения, чем этот несчастный дед с бородой, не могла исполнить! И это то, чего невозможно было себе простить.
– Милый, дедушка Мороз не может выполнять сложные желания без подготовки. Ему нужно время. И разве он сделал тебе плохой подарок? Ты ведь просто обожаешь машинки! И дедушка, как видишь, об этом знает. Поэтому ты зря в него не веришь.
– Я прошу об этом уже не первый год, – сдавленно пробормотал Митя, отворачиваясь к окну.
Подавив вздох, я предприняла последнюю попытку оправдать деда Мороза в глазах сына:
– Ты же знаешь, дедушка придет в новогоднюю ночь снова. И мы с тобой вместе загадаем желание под бой курантов, чтобы он точно-точно его услышал. Идет?
Загадаем-то мы загадаем. А дальше мне что с этим делать? Может, не стоило в свое время врать, что папа Мити уехал, а лучше было сказать, что он умер? Жестоко, конечно, но разве лучше, что из года в год сын надеялся, что тот вернется к нам? Тот, кого… я даже не знала, черт бы все побрал!
– Я ему больше не верю, – упрямо ответил сын, и возразить на это мне больше было нечего.
– Вот дерьмо, – выдала позже, этим же вечером, моя подруга Лина, когда мы своим дружеским кругом – я, она и ее брат Леня – ужинали у меня дома, предварительно уложив Митю спать.
– Я не знаю, что с этим делать, – призналась со вздохом. – Может, сказать ему как-нибудь потом, что нам пришло письмо, где сообщили, что его папа пал смертью храбрых где-нибудь на Северном полюсе, спасая пингвинов от надвигающегося айсберга?
– Вот ты жестокая! – тут же живо отреагировала подруга. – Живого человека хоронишь!
– Я придаю ему героический ореол! – возразила в ответ. – Может, на самом деле он какой-нибудь пьяница или и того хуже?
– Ну, этого мы, похоже, уже никогда не узнаем, – проговорила подруга, пригубливая красное сухое. – А вот слушала бы ты меня тогда, шесть лет назад…
– И была бы вынуждена бороться с чувством стыда до конца своей жизни!
– А что, если это и правда был он?
– Лина, я тебя умоляю! Такие мужчины, как Мельников, не ходят на свидания вслепую! Перед ним и так любая готова ноги раздвинуть по первому требованию! Зачем ему такие сложности?
– Может, скучно стало и захотелось новых ощущений? – возразила подруга. – Эх, Снежка-Снежка…
Что крылось под этим ее «эх», я даже выяснять не стала. И так ясно, что ничего хорошего.
Вместо ответа я кинула взгляд на Леню – все это время он слушал наш диалог молча. И, судя по всему, это обсуждение ему было не слишком приятно. И я понимала, почему.
– Давайте сменим тему, – предложила деликатно, но Лину уже было не остановить.
– Подожди-подожди! – пробормотала она, сосредоточенно хмуря брови. – У меня есть план!
– Уже страшно, – заявила в свою очередь я и на всякий подлила себе в бокал. Если уж Лина фонтанировала гениальными идеями – слушать ее лучше было не на кристально трезвую голову.
– А если нам нанять какого-нибудь мужика? – затараторила подруга. – Пусть он запишет видео, где представится отцом Мити и расскажет про спасение этих твоих пингвинов!
– И дальше что? – опасливо уточнила я. – Предлагаешь нанять его как папу на выходные? Хочу тебе напомнить – у меня не настолько огромная зарплата…
– Да ну нет! – фыркнула в ответ Лина. – Ограничимся видео.
– Ты с ума сошла, – отмахнулась я устало. – Это только все усложнит. Лучше его все-таки похоронить – раз и навсегда.
За неторопливой беседой и дружескими перепалками незаметно прошел остаток вечера. Было уже за полночь, когда брат и сестра Половцевы засобирались домой.
Леня подошел ко мне, пока Лина поправляла макияж в ванной комнате. Посмотрел прямо в глаза и сказал негромко:
– Снежана, я предлагал тебе простое решение проблемы много лет назад и снова предлагаю сейчас. Не отказывайся сразу, подумай.
Он смотрел на меня твердо, без унижающей его мольбы, но в глубине карих глаз затаилась надежда. Мне снова стало неловко перед ним, хотя я, казалось, никогда не позволяла ему думать, что у нас могло бы что-то получиться.
И, возможно, зря. Я всегда знала, что Леня испытывает ко мне некоторые… чувства, но ничего не могла поделать с тем, что не испытываю подобного в ответ. И соглашаться на то, чтобы он признал чужого ребенка… было по меньшей мере низко. Хотя однажды, в самый трудный момент, я и задумывалась об этом. Но все же считала правильным не ломать человеку жизнь отношениями, в которых ничего не могла ему дать.
Потому что черт знает сколько лет с ума сходила по недостижимому идеалу. Который, вероятно, и идеалом-то был только в моем воображении. А в жизни этот самый Павел Мельников наверняка разбрасывал по квартире грязные дырявые носки и забывал поднять стульчак!
И все же… за все эти годы мне так и не удалось встретить кого-то, кто затмил бы собой эти нелепые односторонние чувства к бывшему боссу. И переломить себя, согласившись на синицу в руках – не получилось тоже…
