Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
Может, еще один королевский бал объявят – у южного герцога сын как раз вошел в брачный возраст, но пока отвергал всех лордов и леди, каких королевство Кэрроу могло предложить. Или огры наконец-то пробились мимо крепостей между Пустошами и Востоком.
Что бы там ни случилось, Тэмсин. Пусть королева Матильда и сохраняла крепкие отношения с нынешней Главой Ковена вот уже двадцать лет, внутри Тэмсин ничего не откликалось на политические проблемы внешнего мира.
Она почесала левое предплечье, где полагалось быть знаку Ковена. Пятнистая обожженная кожа на его месте напоминала о том, что она сделала.
И о том, кого она потеряла.
Со сдавленным криком Тэмсин смела все свои безделушки с заваленного стола. Они с грохотом обрушились на каменный пол. Кристалл разлетелся на осколки. Кружка разбилась, глиняные черепки разлетелись по комнате. Бумаги улетели в огонь, и пламя пожирало чернила, пока слова не исчезли.
Тэмсин ненавидела этот дом. Крошечный, ужасный – она задыхалась в нем. Он не был ее домом. Ее дома вообще не было здесь, в Лэйдо.
Рука машинально потянулась к сердцу.
В конце концов, сегодня ее день рождения. Что плохого в том, чтобы использовать немножко любви? Просто расслабиться на миг. Проклятие оставило ей только вину и раскаяние. Тэмсин влачила безжизненное существование – ведьма в изгнании, обреченная унимать жар у младенцев и помогать урожаям. А ведь она подавала такие большие надежды. Могла бы добиться так многого, если бы не ее невоздержанность. Ее беспечность. Ее отчаяние.
Теперь Тэмсин ощущала только горечь, тьму и холод – этот вечный, невыносимый холод.
Прижав ладонь плотнее к груди, ведьма закрыла глаза и распустила узел внутри. Вытянула крохотную щепотку любви той женщины к мужу. Тэмсин тотчас окутало тепло. Она сбросила шаль и медленно пошла по дому: длинная домотканая юбка щекотала стопы, пальцы скользили по воздушному стеганому одеялу, ладони сжимали гладкие грани кристаллов. Она заглянула в несколько банок без подписей, нашла палочку корицы и, поднеся ее к носу, вдохнула пряный аромат с легкой ноткой ореха.
Ведьма бросилась к окну и вновь распахнула ставни. Сердце едва не выпрыгнуло, когда она увидела отгорающий закат – яркий алый, перетекающий в золото, пронизанное розовым, который кончался глубокой синевой. Тэмсин уже потратила слишком много, расточая запас на мелкие капризы, но оставалось еще кое-что, что она хотела успеть, прежде чем оборвать связь. Прежде чем запрятать любовь на черный день.
Тэмсин захлопнула окно и обернулась к столу. Взяла щепотку из маленького кожаного мешочка и высыпала несколько крупинок на кончик языка.
У соли был резкий, яркий вкус.
2. Рэн
Крошечный огонек свечи мигнул и погас. Рэн выругалась – шепотом, еле слышно. Если отец проснется, то начнет умолять ее остаться, и придется потратить еще час, чтобы убаюкать его. Пока она доберется до рынка, все уже купят яйца у Ленслы, нищенки с трясины, а Рэн останется без денег. Опять.
Поговаривали, что на Севере какие-то девушки выменяли у гномов свои имена на умение обращать солому в золото. Рэн многое бы отдала за такую возможность. Имя ей было ни к чему. Уж лучше иметь золота вволю, набитый живот и нужные отцу лекарства. В конце концов, имя какое-то птичье [1]. Невелика потеря.
Тихонько пробравшись на цыпочках через комнатку, Рэн споткнулась об отцовы сапоги, что стояли в изножье кровати, и скривилась. Замерла, задержав дыхание. Отец не издал ни звука. Медленно выдыхая, Рэн не двигалась с места, пока глаза не привыкли к темноте. Только тогда она наклонилась и подобрала сапоги. За много лет их кожа износилась и размягчилась, защищая папины ноги. Рэн аккуратно поставила их в угол, чтобы не споткнуться снова.
Она повозилась с дверью, открыла ее ровно настолько, чтобы проскользнуть наружу, и быстро закрыла: не хотела, чтобы солнечный свет, льющийся в передние окна, побеспокоил больного. Вновь вздохнула – на этот раз полной грудью. Ночка была та еще: отец жаловался на головную боль, такую невыносимую, что и воды не глотнуть. Рэн наконец удалось убаюкать его с помощью теплого горчичного компресса и тихой-тихой песни – голос у нее тоже был тихий и хрипловатый от усталости.
– Я бы помер без тебя, птенчик, – пробормотал отец перед тем, как провалиться в беспокойное забытье. Рэн хотелось бы отнести эти нежности на счет лихорадки и усталости, но в его словах была правда. «Обещай никогда не бросать меня, Рэн, – сказал отец на следующий день после гибели матери, – мне кажется, я без тебя не справлюсь». Прошло пять лет, а он не уставал напоминать ей об этом.
Рэн провела ладонью по спутанной косе того же огненно-рыжего цвета, что и у мамы. Ей очень часто хотелось откромсать эту косу, но отец бы ужасно расстроился, так что волосы оставались на месте и давили на плечи памятью, которую Рэн была вынуждена носить с собой.
Она быстро вымыла лицо и руки – холодная вода сразу пробудила ее. Переплела косу поаккуратнее и натянула ботинки, ловко и быстро зашнуровав их. До хруста размяла шею, потянулась к потолку. Бледные кончики пальцев коснулись низа деревянной балки.
Рэн уже почти переросла собственную жизнь.
Каждый день приходилось с трудом втискиваться в те простые идеальные образы, которых ждал от нее мир. Веснушчатая деревенская девчонка, что торговала яйцами на рынке, помогая семье. Заботливая дочь, каждую минутку отдававшая уходу за тяжелобольным отцом. Тихоня, которая пыталась не захлебнуться в океане своих тайн.
Потому что Рэн не только сном пожертвовала ради отца.
Устлав мягкими тряпочками две большие корзины, Рэн повесила их на обе руки и вышла наружу. Она завернула за угол своего маленького, крытого соломой домика и оказалась у курятника. В утреннем воздухе, подернутом лиловой дымкой, парил аромат свежесрезанной лаванды, хотя никакой лаванды не было.
Так пахла магия.
«Не обращай внимания, не обращай, не обращай».
Невозможно. Волшебство вихрилось вокруг, ласково касалось щеки – легкое как перышко, – пока Рэн шугала кур с насестов. Она методично собрала свою мелкую, теплую добычу, вытерла яйца начисто и осторожно уложила их, завернув в старые полотенца. Волшебство обвивало ее словно шарф. Рэн помахала рукой в воздухе, пытаясь развеять магию, но лиловая дымка не поддавалась, ведь Рэн не была ведьмой.
Она была истоком.
Многие годы Рэн думала, что все воспринимают мир так же, как она. Что другие люди тоже видят сияющие волшебные цвета, которые лентами тянутся по небу, что остальные могут почувствовать этот пряный запах. Девушка не могла представить жизни без мягкого, нежного шепота волшебства, без возможности коснуться его воздушной легкости или ощутить его сладковатый вкус – точно зрелая ягода, готовая лопнуть. Но потом Рэн заметила, что ребята, с которыми она играла, непонимающе пялятся на нее, и поняла, что отличается от прочих. Что яркие облачные вихри магии, вьющиеся вокруг ее головы, не видны больше никому.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
