Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
национал-социалистической идеологии.
II. От идей к практике: оккупация Польши, 1939–1941
Первым полигоном практического воплощения в жизнь нацистской идеологии стали оккупированные в 1939 г. польские территории. Отношение к Польше у нацистов было не столь однозначным, как к СССР: вплоть до весны 1939 г. руководство Третьего рейха рассматривало это государство как возможного (и весьма важного) союзника в войне против Советского Союза (Мюллер Р.-Д., 2016: 63–87, 139–150; Rak, 2019). В этой ситуации идея о расовой «неполноценности» поляков, разумеется, официально не продвигалась (Connelly, 1999: 11). Однако когда надежды на совместные действия рухнули и в Берлине приняли решение о нападении на Польшу, именно идеологические представления нацистов предопределили судьбу захваченных территорий и их населения.
Как бы то ни было, поляки были славянами. Еще расовые идеологи XIX в. приписывали полякам те же отрицательные качества, что и русским: примитивность, жизнь в грязи, непреодолимые эмоции (Ян, 2014: 44). Нацисты, безусловно, разделяли эти стереотипы, но этим дело не ограничивалось. Поляки рассматривались ими как представители «низшей расы», занимающие необходимое для выживания немцев и подлежащее колонизации «жизненное пространство». Кроме того, в Польше проживало значительное количество евреев. С точки зрения нацистов, это создавало серьезную опасность, с которой необходимо было активно бороться.
10 февраля 1939 г., выступая перед германскими военачальниками, Гитлер определил будущую войну за жизненное пространство как «чисто идеологическую войну, иными словами, абсолютно национальную и расовую войну» (Ферстер, 2009: 98). Как отмечает британский историк Николаус Вахсман, «Гитлер видел в войне с Польшей нечто большее, чем обычную военную кампанию. Его представление о поляках как о расовых противниках… способствовало превращению Польской кампании в первую расовую войну нацистов» (Вахсман, 2017: 191).
Для уничтожения «враждебных элементов» населения Польши рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером были созданы специальные подразделения – айнзацгруппы (оперативные группы). Их задачи были определены еще до нападения на Польшу, в июле 1939 г.: «бороться со всеми элементами, враждебными рейху и немцам» (Wildt, 2002: 426; Gładysiak, 2012). 19 сентября 1939 г. генерал Гальдер зафиксировал в рабочем дневнике перечень подлежавших «чистке» категорий населения Польши: «евреи, интеллигенция, духовенство, дворянство» (Гальдер, 1968: 125).
Уже в первые недели после германского вторжения айнзацгруппами было убито около 16 тыс. представителей польской интеллигенции и евреев; к концу 1939 г. общее число убитых достигло 60 тыс. человек (Рис, 2018: 174; Matthäus, 2015: 168). Уничтожение польской интеллигенции должно было облегчить нацистам освоение «жизненного пространства»; убийства, начатые айнзацгруппами, были продолжены в рамках так называемой чрезвычайной акции по умиротворению (известной в историографии как «акция АБ») (Wardzyńska, 2009; Madajczyk, 1988). На встрече с функционерами НСДАП 29 февраля 1940 г. рейхсфюрер СС Гиммлер оправдывал эти убийства, признавая их ужасный характер. «Присутствовать при этом ужасе было страшным и отвратительным опытом для немца. Это так, и если бы это было иначе, он больше не был бы представителем германского народа», – говорил Гиммлер (Леви, 2019: 269–271). Массовые убийства были еще непривычны даже эсэсовцам.
Рейхсфюрер СС был ответственен не только за уничтожение «враждебных элементов». Фанатичный сторонник идеи освоения «жизненного пространства» на Востоке, в октябре 1939 г. он был назначен рейхскомиссаром по вопросам консолидации немецкого народа. В этой должности Гиммлер стал архитектором этнических чисток и колонизации оккупированных польских территорий (Kakel, 2013b: 48–49).
На части оккупированных польских территорий было создано так называемое генерал-губернаторство, другая часть была присоединена непосредственно к Германии в качестве административного образования Вартегау. И в Вартегау, и в генерал-губернаторстве поляки быстро поняли, что, как представители «низшей расы», они обречены на системную дискриминацию и тяжелый труд во имя процветания Третьего рейха. «Отныне политическая роль польского народа закончена. Он объявляется рабочей силой, больше ничем, – заявил глава генерал-губернаторства Ганс Франк. – Мы добьемся того, чтобы стерлось навеки само понятие Польша» (Польша в ХХ веке…, 2012: 286). В свою очередь, главнокомандующий сухопутными войсками фельдмаршал Вальтер фон Браухич констатировал: «Этнополитические меры, которые принимаются по распоряжению фюрера для обеспечения безопасности немецкого жизненного пространства в Польше… неизбежно должны привести к тому, что в ином случае могло бы считаться необычными, жестокими мерами в отношении польского населения на оккупированной территории» (Рис, 2018: 175).
В начале 1940 г. в Берлине планировали депортировать из Вартегау в генерал-губернаторство до 600 тыс. представителей «низших рас». В мае 1940 г. плановая служба РКФ уточнила: в ходе колонизации Вартегау необходимо было вывезти из региона 560 тыс. евреев (100 % населения области этой национальности) и 3,4 млн поляков (44 % населения области этой национальности). Выселение коренного населения Вартегау должно было растянуться на долгое время; по состоянию на конец 1940 г. число депортированных составило всего лишь 305 тыс., примерно половину из которых составляли евреи, а половину – поляки (Vom Generalplan Ost zum Generalsiedlungsplan…, 1994; Wasser, 1994; Prusin, 2012: 77–80; Туз, 2018: 593). Судя по записям рабочего дневника генерала Гальдера, в 1941 г. планировалась депортация не менее 560 тыс. евреев и поляков (Гальдер, 1969: 323).
Проживавшие на территории генерал-губернаторства евреи также оказались под ударом. Политика нацистов в отношении «еврейского вопроса» кардинально радикализировалась по сравнению с довоенным временем. Речь уже не шла об узаконенной дискриминации и принуждении к эмиграции. За осуществлявшимися айнзацгруппами и военнослужащими вермахта массовыми убийствами последовало создание гетто – своего рода резерваций для евреев. Гетто рассматривались как временное решение «еврейского вопроса» (Рис, 2018: 181), однако каким будет окончательное решение, в Берлине еще не знали. Начиная с лета 1940 г. в РСХА раздумывали над возможностью отправки евреев на Мадагаскар (Моммзен, 2018: 127–130; Browning, 2004: 81–89), однако этот химерический проект (заимствованный, кстати говоря, у французских и польских националистов) (Шмидт, 2018) был явно невыполним. В качестве другого варианта «окончательного решения» рассматривалась возможность сосредоточения евреев в резервации под Люблином. Как отмечалось в одном из отчетов, «эта территория с ее крайне болотистой природой может… служить еврейской резервацией», которая «может привести к значительному сокращению еврейского населения» (Browning, 2004: 45).
Пока в Берлине обсуждали эти планы, в уже созданных еврейских гетто на территории Польши начался голод. «Быстрое вымирание евреев для нас не имеет никакого значения, если не сказать, что оно желательно», – писал заместитель начальника гетто в Лодзи (Браунинг, 2010: 82). Впрочем, идею уничтожения голодом разделяли не все; некоторые оккупационные чиновники говорили о необходимости организации трудового использования заключенных в гетто евреев. В конечном итоге прагматики взяли верх; после этого, как отмечает Кристофер Браунинг, «смертность в гетто стабилизировалась и даже несколько уменьшилась, однако угроза голода висела над гетто всегда» (Браунинг, 2010: 83).
Все применявшиеся на территории оккупированной Польши практики: уничтожение «враждебных категорий» населения айнзацгруппами, выселение местных жителей и замена их германскими колонистами, дискриминация поляков и геттоизация евреев, последовательное пренебрежение вопросами продовольственного снабжения представителей «низших рас» – впоследствии в значительно радикализированном виде
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
