Вор с интересом заглянул внутрь. Клетка пустовала.
– Волка пока нет, ждем нужную особь, – неожиданно раздался голос позади. Шлец обернулся и невольно вздрогнул.
Клоун, один в один, как на сидевший при входе истукан, стоял, держа в руках нити от воздушных шариков, неподвижно висевших в воздухе выше его головы.
– Добро пожаловать! – протянул он одну нитку с шаром Шлецу и застыл в ожидании решения посетителя.
Вор молча отпрянул, невозмутимо натянул пониже на глаза бейсболку, развернулся и зашагал вдоль клеток в сторону выхода.
Смеркалось. Вдоль дорожек зажглись фонари и переливающаяся иллюминация. Народ не убывал, местами приходилось протискиваться сквозь толпу. Но это Шлеца только радовало, пока дошел до выхода удачно опустошил еще парочку карманов.
Он почти дошел до выхода, когда услышал откуда-то сбоку из-за «Кассы»:
– Инкассаторы сегодня не приедут, позвонили, сказали, что машина сломалась.
– И чего теперь? Три дня выручку не забирали уже.
– Запрем на ночь в вагончике рядом со львами, он сейчас пустует, никто не узнает. В прошлый раз мы там целую неделю копили выручку и ничего, обошлось.
– Там же даже решеток на окнах нет и замок простецкий.
– Ну и что? Тем более никому в голову не придет, что можно там деньги хранить.
Шлец замедлил шаг, повернул к стенду с картой – схемой зверинца, сфоткал ее на телефон и, довольно посвистывая, вышел за ворота.
Он был поглощен новой идеей быстрого обогащения и не обратил внимание, что гипсового клоуна на лавочке не было.
Спустя час после закрытия вор уже лез через дырку в заборе на территорию зверинца.
Было темно. Фонари горели на нескольких столбах, скупо освещая дорожки.
К клетке со львом он пробирался аккуратно, периодически поглядывая на карту в телефоне и прислушиваясь к каждому шороху.
Тишина была какой-то непривычной, оглушающей. Странной.
Шлец быстро нашел нужный вагончик и с предвкушением легкой добычи уже взялся за ручку входной двери, когда внезапная боль обожгла затылок и окружающий мир уплыл в темноту.
Голова гудела, тело непривычно ныло и чья-то монотонная речь вытягивала сознание из забытья в реальный мир.
Он открыл глаза. Во рту было сухо. Провел чувствительным языком по внезапно показавшимися слишком острыми зубам. Сел, с трудом фокусируясь на огромном решетчатом без стекла окне во всю стену. Мотнул головой. Посмотрел под ноги на дощатый пол, засыпанный свежими, резко пахнущими сосновой смолой, опилками, поднял голову на оглушающий противный визг.
С той стороны решетки на него восторженно смотрел пацан лет семи – восьми.
– Мама, мама! – громко пищал он высоким, до звона в ушах, голосом, оглядываясь на молодую женщину, разговаривающую по телефону, чуть поодаль, и показывая пальцем на Шлеца, – смотри, белый волк проснулся!
Рассказ №4.
Всё страньше и страньше! Всё чудесатее и чудесатее! Всё любопытственнее и любопытственнее! Всё страннее и страннее!
Алиса в стране чудес. Льюис Кэрролл.
– Умерли все что ли на этой заправке? – Вика ладонью дважды вдавила кнопку сигнала.
– Эй! Есть кто – нибудь живой? – опустив стекло крикнула Машка в сторону палатки с маленьким темным окошком кассы.
– Похоже никого…
– Может перерыв? Мы дотянем до следующей заправки?
– Нам через несколько километров в лес сворачивать. Мы даже до места ночевки не дотянем…
– Навигатор говорит, что это – работающая заправка.
– Опять бессовестно врет… Он тоже самое про две предыдущие заправки говорил…
– Вик, а ты не подумала взять канистру с бензином на всякий случай?
– Думала, Маш, но потом вспомнила, что ты с такой канистрой сделала в прошлый раз и решила не брать…, – огрызнулась Вика.
– Ты чего такая злая, со Стасом опять поссорилась?
– Нет, конечно. С чего ты взяла?
– Да ты вся кипишь с того момента, как за руль машины села.
– Потому что это не тот руль, за который я хотела сесть!
– Я не виновата, что у Джимни нашли в подвеске трещину. Вообще не понимаю, что тебе не нравится? Нам дали с барского плеча крутой внедорожник, напичканный электроникой, как космический аппарат. Ну, хочешь я поведу?
– Нет. – Отрезала Вика. – Я клятвенно пообещала твоему отцу, что не дам тебе вести эту машину.
– Да перестань, мы ему ничего не скажем, – миролюбиво предложила Маша.
– К нашему возвращению домой будет столько всего, о чем ты будешь просить не говорить ему, что про машину мы точно забудем. Поэтому – нет.
– Ты куда? – насторожилась Машка, наблюдая как Вика отстегивает ремень безопасности.
– Пойду поищу кого-нибудь живого, нам бензин нужен, – ответила та, уже вылезая из машины, – или ты хочешь толкать этот космический аппарат прямо до лагеря в лесу?
– Ты все-таки злишься на меня!
– Да помилуй, Боже, с чего вдруг мне злиться? – Вика возмущенно развернулась и шагнула к водительской двери машины, – едем с комфортом на шикарной машине, в чудесной компании! Вместо того, чтобы мчаться на тесном Джиме, вдвоем!
– Девочки, не ссорьтесь…, – раздалось робко с заднего сидения.
Пятеро девок в одной машине. С самого начала было понятно, что ничем хорошим эта вылазка с ночевкой на природу не закончится…
– Чего это она такая злая, давно никого не было? – сочувственно спросила с заднего сиденья Эля, наблюдая за перемещениями Вики между заправочными аппаратами.
– У тебя вообще никогда никого не было, и ничего пока жива, – заступилась за подругу Маша.
– Эль, ты чего, у Вики же жених есть, – любезно напомнила Нат, – и кстати, он – брат Марии. Родной.
– Ой, простите, я забыла, не подумала как-то, – расстроенно прикрыла пальцами губы Эля.
– А ты думай в следующий раз. Учись пользоваться головой, она не только для того, чтобы принимать через нее пищу…
– Девочки, не ссорьтесь…
Вика зашла за угол, озираясь по сторонам. Побродила между огромными ржаво-коричневыми цистернами, пустыми железными бочками, в попытках отыскать хоть какие-то признаки жизни.
Это точно работающая заправка?
Вид у нее какой-то заброшенный. И въезд зарос травой, не сразу поймешь, что за густорастущими деревьями и кустарниками есть АЗС.
Если бы не навигатор, запросто мимо проскочили.
Она заглянула в гостеприимно открытую настежь бытовку.
Стол, накрытый клеёнчатой скатертью в бело-синюю клетку, пара потрепанных стульев, старая газовая плитка, холодильник видавший виды, высокий узкий шкаф и рукомойник при входе. Чистенько, но весьма аскетично.
