Что-то было не так. Что-то, чего она не могла понять, но у нее не было больше желания сражаться с этим флегматичным монахом.
– Наш журнал будет счастлив получить возможность почтить его память. Насколько я поняла, этот монастырь был основан в 1860-х, но первые деревянные постройки сгорели после того, как в них ударила молния. Здесь не было настоящей монастырской общины, пока сто лет спустя сюда не приехал аббат Амброзий. Он, по сути, создал здесь общину и укрепил монастырь.
– Я поражен тем, как много вы узнали. Предлагаю начать интервью с прогулки по садам.
– Если вы не против, я включу диктофон.
Он кивнул. Ей пришлось идти быстро, чтобы не отставать от него. Он шел легко и свободно, с прирожденной элегантностью, которая восхитила ее.
– Сады были его идеей?
– Да, и пчелиные улья тоже. Они приносят хороший доход и позволяют общине обходиться без товаров, привозимых из внешнего мира. Община даже расширила свои землевладения. Аббат вырос в Луизиане. У него был друг, мать которого готовила для богатой белой семьи, владевшей плантацией. Он частенько бывал в гостях в этом доме. Мальчики наблюдали за стряпухой, когда она готовила джем и разные сладости из меда. Он привез с собой секреты приготовления блюд изысканной южной кухни.
– Этот мед просто фантастический. Я всегда покупаю его. И какая интересная история! О, как жаль, что я не смогла встретиться с аббатом лично!
– Он был слишком болен, чтобы дать вам тогда интервью. Но я кое-что могу риссказать вам. Когда он прибыл сюда тридцать лег назад, здесь не было ничего – только покосившийся барак, оставшийся со времен Второй мировой войны, окруженный скалами и заросший сорняками.
– У аббата, очевидно, было настоящее призвание, – произнесла Фрэн. – Какая потрясающая личность. У вас есть фотографии, которые показывают, как выглядело это место до строительства новой часовни?
– Да, но они в не слишком хорошем состоянии.
– У нас есть специалист, который прекрасно восстанавливает старые фотографии. Вы доверите их мне?
– Не вижу причин для отказа.
Фрэн обрадовалась. Ей хотелось, чтобы статья получилась особенной.
– Можно сделать несколько снимков внутри церкви?
– Да. С галереи, с которой публике разрешается наблюдать за мессой, можно сделать прекрасные снимки алтаря. Некоторые детали алтарного убранства привезены из Флоренции.
– Как вы считаете, я могу сделать снимки могилы аббата? Он, очевидно, похоронен рядом с монастырем. Я хочу сфотографировать надгробный камень, чтобы закончить статью этим снимком.
Монах, сопровождающий ее, кивнул и тихо сказал:
– Кладбище находится за монастырем.
Весь следующий час Фрэн задавала ему вопросы о местах, по которым они проходили: кухне, библиотеке, которую аббат использовал в качестве персонального кабинета, внутреннем дворике. У монахов было все, что нужно для жизни. Они организовали свой собственный маленький мирок.
В церковной лавке она сделала еще несколько фотографий, а еще не удержалась и купила мед, джем и несколько книг, которые ей могли понадобиться для статьи.
– Я хочу попросить вас еще об одной услуге, – сказала она, когда монах провожал ее к машине. – Вы позволили мне сделать фотографии монахов. Можно я сфотографирую вас на ступеньках часовни?
– Нет.
Ответ был коротким и твердым.
Разочарование охватило ее. Но она не собиралась показывать свое огорчение.
Выдавив из себя улыбку, она посмотрела на него.
– Что ж, все было очень интересно и поучительно. Я думаю, получится прекрасная статья. Когда черновой вариант будет готов, я позвоню вам, вы просмотрите его и дадите согласие на печать.
– Когда это будет?
Нужно было быстро соображать. Ей еще предстоит съездить в Кларион. Если она будет работать допоздна… Послезавтра последний срок.
– Может быть, в девять часов. Вам это подходит?
– Я буду в церковной лавке.
Я боюсь, что не смогу забыть его. Какой предлог я найду для появления здесь после того, как статью напечатают?
– И за все это время вы ни разу не сказали мне имя, которым вас здесь называют.
Он нахмурился.
– Это не имеет значения.
Монах открыл дверцу машины и почти вынудил ее сесть. Когда она устроилась, он захлопнул дверцу и сказал:
– Я выполнял указания отца Амброзия. Просто представьте, что это он давал вам интервью. Бог простит эту ложь.
Фрэн уехала не обернувшись, ее лицо пылало. Но когда она заворачивала за угол, то не смогла удержаться и не взглянуть в зеркало. Но монах уже ушел.
ГЛАВА ВТОРАЯ
– Тетя Мод! Каким был мой отец?
– Откуда я знаю? Твоя мать встречалась с разными мужчинами. Все, что я могу сказать, – его не было рядом с ней, когда ты родился.
– Она умерла из-за меня?
– Нет. Перестань спрашивать и заканчивай мыть тарелки. Пора спать, я очень устала. Мы идем на службу завтра.
– Какую службу?
– Церковную.
– Я не люблю церковь. Там страшно.
– Тебе и необязательно любить церковь.
– Почему?
– Потому что любовь и долг – это разные вещи. И долг лучше, потому что он укрепляет характер.
– Какой характер?
– Это когда ты делаешь то, что тебе не хочется делать.
– Но почему нам нужно делать это?
– Почему? Потому что Бог велел делать это.
– Какой Бог?
– Разве ты не знаешь?
– Я знаю, кто такая Мария.
– Кто же?
– Она мама Иисуса. Он был счастливчиком, потому что мог видеть ее все время.
– Кто рассказал тебе это?
– Пьер. Я бы хотел увидеть мою маму.
– Это невозможно – и прекрати этот бесполезный разговор.
Воспоминания заставили Андре резко вздрогнуть. Его кожа блестела от пота. Он посмотрел на часы. Было четыре тридцать утра.
Андре поднялся с кушетки в скудно обставленной комнате, предназначавшейся для гостей монастыря. Налив холодной воды в таз, он ополоснул лицо, потом запустил руки в волосы.
В первый раз в жизни он подумал, что никогда не скучал по отцу, только по матери. Как странно. Но еще страннее и горше было молчание тети Мод. Все эти годы она растила его и не сказала ни слова.
Но после долгих разговоров с отцом он начал понимать, какую боль причинял тете, не оценив ее жертвы по отношению к нему.
Андре не был рад, услышав ее признания. Но теперь горевать слишком поздно. Он не мог пойти к тете и сказать, как ему жаль, что он не понял ее. Говорят ведь люди, что счастье в неведении!
