Фотограф выглядел довольным и то и дело восклицал, как хорошо получалось, хвалил нас, чем немало успокаивал меня, потому как я считала, что все шло отвратительно, и была близка к тому, чтобы всё бросить, развернуться и выбежать за дверь, сгорая от стыда.
Но потом я ловила взгляд Родиона, который будто тоже старался меня успокоить, и оставалась ещё на чуть-чуть. Но ни чем не выказывала благодарность — нечего тешить своё самолюбие за мой счёт. Всё-таки я оставалась ужасно скованной и сильно дёргалась оттого, что приходилось быть моделью. Ещё и Родион вгонял меня в трепет. Не нужно было даже касаться, достаточно просто стоять рядом.
А вскоре Леонид Федорович деликатно предложил мне опустить руку на плечо парня. Меня пронзила дикая неуверенность, а раздражение и досада подпёрли с обеих сторон. Я сглотнула и решила: «чёрт с вами». Сделала, как велел фотограф, и взмолилась, чтобы это быстрее закончилось.
Я могла прекратить съёмку в любой момент, но, видя какое удовольствие получал фотограф и как безропотно всё сносил Родион, уговаривала себя потерпеть. Сама же согласилась, отказаться сейчас будет непрофессионально.
Наконец, Леонид Федорович распорядился взять инструменты. Я расчехлила басуху, а Родион — чёрную матовую «стрелу».
Но не успели мы сделать и кадра, как дверь отворилась, и друг за другом вошли три девушки. Три, мать его, грации. Одна высокая, с офигенными каштановыми локонами, другая — длинная и худая как палка, с пышной копной блондинистых волос и миллиардом веснушек. Третьей девушкой оказалась Эми. Она первой увидела меня, и на её лице отразилось неподдельное и всепоглощающее изумление.
— Надо же! — проговорила она. — Мы её ждём, потеряли-обыскались, а она фоткается!
Голова закружилась, в ушах зашумело. Они меня потеряли? Подождите-подождите…
— Майя, что ты тут делаешь? — Эми вышла вперёд и огляделась.
— Как это что? — ответила я. — То, что ты мне и говорила. Я принесла басуху для модели, — я обернулась на Родиона. — И ты не всё сказала мне о съёмке.
— Басуху, да, — подруга растерялась. — Но вот же Нелли, — она указала на блондинистую. — Я для неё просила.
— Ничего не понимаю, — вдруг сказала та деваха, которая зашла первой. Она невежливо отодвинула Эми и прошла к фотографу. — Я — модель, назначенная на промо. Съёмка, что, уже началась? — она окинула меня убийственным взглядом.
Моё сердце рухнуло. Элементы мозаики встряхнулись как в подброшенном вверх калейдоскопе и сложились в целостную картину.
Я посмотрела на Эми и Нелли, для которой просили басуху, на Родиона, который оказался тут в то же время и на ту же тему, на недоумевающего фотографа и на девицу, настоящую заказанную модель. Я не без зависти наблюдала, как грациозно она двигалась, виляя бедрами не откровенно, а женственно и соблазнительно. То, как она откинула волосы на спину, как повела плечом, выказывало в ней профи и личность, знающую себе цену. Родион и она будут смотреться вместе потрясающе. Тот, кто организовал фотосъёмку, знал в этом толк.
Меня что-то болезненно кольнуло в сердце.
— Эми, ты сказала подниматься наверх, в пятую студию! — я сверкнула на подругу гневным взглядом.
— В пятую, но на второй этаж, Майя! — Эми съёжилась.
Теперь ясно.
Я лоханулась, всё перепутала, поставила себя в неловкую ситуацию. Заявилась туда, где по «чудесному» стечению обстоятельств тоже запланировали съёмку, а модель опаздывала. А меня приняли за неё потому, что по имиджу и стилю я подходила Родиону.
Я обернулась. Наверное, на моём лице отразились стыд и замешательство, потому что парень посмотрел на меня с сочувствием, но его взгляд не вызывал жалостливо-щемящего чувства, не усиливал мой позор. Ничего кроме отчаянного понимания не было в его глазах.
— Кажется, произошло недоразумение, — проговорил Леонид Федорович, посмотрев на меня из-под очков.
— Ага, ходячее, — бросила я.
— Моя вина тоже есть, — модель окинула меня снисходительным взглядом, точно прощала. — Я опоздала, простите, — она схватила фотографа за руку, привлекая его внимание, а то он так и стоял, обескуражено пялясь на меня.
— Опоздали, да, — как эхо повторил он и снова обернулся ко мне. — Я и подумать не мог… Я думал вы та модель, которую мы ждём. Надо же, совпадение, — он обернулся к Эми, — и у вас пятая студия, и на то же время. Неудобная ситуация получилась, извините.
— Да что вы извиняетесь, — воскликнула я, снимая гитару с плеча. — Это я пришла и сбила всех с толку, — чувствуя, как краснею от душащего стыда, я ушла в тень от света ламп. — Простите. Надеюсь, без обид? Я уже ухожу, — я засунула басуху в чехол и надела обувь под пристальными взглядами всей студии.
Я старалась больше не смотреть ни на кого: ни на Леонида Федоровича, ни на настоящую модель, ни на девчонок, ни на Родиона. Уйти, свалить поскорей!
— Я пойду переодеваться. Вы закончили «пробы», приступаем к фотосессии? — девушка посмотрела на меня через изящное плечо, осуждающе покачала головой и отвернулась.
Катитесь вы все к чёрту, подумала я, вылетая за дверь без прощальных слов.
— Майя, подожди! — Эми рванула за мной.
И совершенно зря, потому что я её отчихвостила по первое число. Она не была виновата, я сама сглупила, но кто остудил бы меня в тот миг? Той модельке, Нелли, тоже досталось, она узнала много интересных аспектов своей профессии и перспективы карьеры.
Я разозлилась и сорвала им съёмку. Бас-гитару они не получили, а с Эми мы разругались в пух и прах, словно и не дружили десять лет.
После всей этой кутерьмы я чувствовала себя отвратно. Опозорилась, поругалась с лучшей подругой, лишилась проходки на хорошую группу. Это, конечно, мелочи, сама куплю билет, но теперь я не знала, когда мы помиримся, моё упрямство и гордость меня порой выбешивали. Да, ещё две невыносимые черты моего прекрасного характера.
День получился приятный, не то слово.
Глава 3 — НаваждениеСегодня в электронном ящике меня ждало неожиданное письмо. Оно меня конкретно встряхнуло и переворотило все, что можно, а что нельзя — вытряхнуло и переворотило ещё сильнее. Наверное, с этого момента и началось начало конца. Или очень этому способствовало. Но по порядку.
Писал мне Леонид Федорович, тот самый фотограф, которого я обманула, сказав, что я — модель, которую они ждут. Правда, перед этим я обманула сама себя, так как знать не знала, что зайду не туда. Почему не уточнила у Эми этаж? Почему решила, что третий? Кто же знал, что у них одинаковая нумерация.
Итак, в письме он извинялся, что всё так получилось, сказал, что это не смертельно, все мы люди, поэтому нам свойственно ошибаться и совершать глупости. Жаль только, некоторые делают это чаще.
Он просил не расстраиваться, так как видел, что я огорчилась (на лице крупным шрифтом). Ни он, ни Родион, ни Карина (видимо та штучка-моделька) не в обиде и отнеслись с пониманием. Признаться, как бы ни хорохорилась снаружи, внутри я переживала, как они восприняли всё это, и упоминание, что никто не рассердился, успокоило. Всё-таки моя оплошность чуть не сорвала им работу.
