Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Всё население хутора старше восьми-десяти лет трудилось сейчас на уборке яровой пшеницы, ячменя и овса. Жалобы у всех были одни и те же: урожай хороший, колос полное зерно набрал, и теперь его нужно было весь сжать, свезти на гумно, подсушить там, затем обмолотить, провеять, ну а потом ещё раз всё подсушить и закладывать уже в самом конце на хранение в амбары.
Мужики отложили косы и, смахивая с лица пот, столпились возле управляющего.
– Парфён Васильич, нам бы ещё кобылку какую на пару неделек в хозяйство. Моя-то Пятнушка ожеребилась давеча и не может тягло так уже бодро, как вон раньше, таскать. А Бурку, что ты нам давеча давал, твой Ильгизка позавчерась ишшо за реку Ямницу угнал. Тама, говорит, он нужнее будет, этот вот конь. Ну как так-то?! Ведь и мы не управимся без него теперича здесь. – Горестно махнул рукой Первак. А вслед за ним загомонили и все его три брата: Вторак, Третьяк и Четвертак.
– Всего неделя осталась нам до конца августа, а тут работы будет непочатый край!
И опять чуть понизив голос, задал старший из всех братьев уже такой привычный вопрос:
– Есть ещё время-то до ненастья, Парфён Васильич? Может, всё же обойдёт оно нас тут стороной?
* * *
Не обошло. И времени всё доделать у работников уже не было. В конце августа 1228 года от Рождества Христова на всю северную часть Руси небеса опрокинули бесконечные дожди, и шли они уже ледяные до самого декабря месяца. Урожай хлеба и всех зерновых культур крестьяне убрать с полей не смогли. Всё необходимое для зимовки скота сено либо полностью сгнило на лугах, либо и вовсе даже не было скошено или свезено на хозяйские дворы. Начинались страшные бедствия!
По тревоге были подняты все воинские подразделения бригады. Денно и нощно вымокшие до самой последней нитки седоусые воины и сопливые курсанты воинской школы проводили всё своё время среди раскисших полей и огородов, прибирая и сберегая всё то, что только было возможно. Да и всех ремесленных с кожевенных, прядильных, плотницких, воскобойных, кузнечных, гончарных и прочих артелей, с мастерских и с заводиков тоже бросили крестьянам в помощь. В усадьбе оставалась сейчас только дежурная сотня да работал оружейный заводик, ладящий непрерывно самострелы-реечники. Ну и, разумеется, трудились до самого изнеможения плотницкие артели, покрывающие везде, где только это было нужно, протёки крыш и в спешке выстроенных ранее многочисленных навесов. Сейчас они строили повсюду в поместье новые овины и сушильни и опять ладили на хуторах и на росчищах многочисленные навесы да укрытия.
Дымил, правда, вовсю у глиняного карьера своими огромными печами для обжига ещё и кирпичный заводик, спешащий наделать побольше огнеупорного кирпича для печных артелей, так же ладящих десятки печей и очагов в отстраиваемых повсюду в великой спешке строениях.
Все же остальные выкапывали из грязи картофель, репу, редьку, свёклу и морковь. Срезали с залитых водой грядок капусту и свозили это всё в малые хуторские и в огромные поместные сушильни. Затем всё это там очищалось от грязи и закладывалось для последующей просушки в огромные дырявые ящики-короба. Печи в этих сушильнях горели теперь круглосуточно, не погасая ни на час. И всё новые партии подготовленных овощей закладывались для длительного хранения в специальные кладовые.
В овинах же непрерывно веялось зерно и всякое другое семя, тормошилось и переворачивалось сено с соломой да сушился наготовленный веточный корм. Ничего не должно было пропасть! Каждый помнил про три, а то и четыре года страшного ненастья.
– Поднапряжёмся, господа старшины, – просил Парфён бригадных командиров. – Ещё две недельки бы надо потрудиться, чтобы все то, что сейчас свезли в сушильни, приготовить к долгой закладке. Упустим мы хоть один день, а потом ведь уже поздно будет!
– Да что мы, без понятия, что ли, Васильевич?! – отмахивались воинские начальники. – Чай, не святым духом питаемся пока, – и выводили свои команды для работы.
В середине сентября пришёл караван из далёкого немецкого Любека. Перегрузившись с больших морских коггов на речные суда в Ладожской гавани, он прошёл по Волхову мимо Господина Великого Новгорода. Около Ильмень-озера присоединил к себе ещё семь ратных ладей, возвращавшихся в Андреевское, и, пройдя по нескольким рекам, встал на разгрузку у причалов поместья.
– О-о-о, к нам помощнички подошли! – кричали мокрые и грязные воины своим только что прибывшим товарищам. – Лоботрясы! Пока вы там свеев с лесными народами гоняли по Ладоге, их замки брали да развлекались от души, мы вон тут трудились в поте лица и без продыху. Никакого просвета ведь впереди нет, всё льёт этот дождь сверху. Так что давайте, братцы, присоединяйтесь и вы уже!
Главной задачей у возвратившихся была разгрузка судов каравана. Почти десять тысяч пудов пшеницы, овса, ржи и ячменя было вывезено водным путём из Западной Европы. Портовый город Любек здесь выступал в роли посредника, скупая все, что только было можно, через своих торговых агентов и переправляя потом с торговой наценкой в четверть прежней цены, как это и обговаривалось ранее между его советом и бароном Андреасом. Всё это теперь шло морскими караванами на Новгородчину. Хорошо было всем. Городская казна германского города и мошна его купцов пополнялись серебром и золотом, а русские получали огромные объёмы такого ставшего им вдруг очень нужного зерна. Пришли и ещё некоторые товары в виде стекла, каких-то там жидкостей и порошков, железок, красок, квасцов и прочего непонятного добра. Для чего всё это сюда приплыло, было пока непонятно, и все товары до поры до времени закладывались по своим хранилищам, дожидаясь возвращения Сотника.
После трёх дней разгрузки торговые ладьи вновь наполнили трюмы восковыми свечами, липовыми бочонками с мёдом, скатками пеньковых канатов и парусиной. Много на этот раз отправлялось готовой меховой одежды в виде шуб, шапок и всевозможных накидок из шкур бобра, соболя, горностая и куницы – это было сработано для богатеев. Грузили в обширные трюмы пошитое попроще и для народа: изделия из меха белки, лисы, зайца да и просто из хорошо выделанной овчины.
Отдельно грузились кожаные изделия: обувь, всевозможной длины и ширины ремни, поддоспешники, сёдла, ножны, плащи, кошели, разноразмерные вёдра и бурдюки.
В отдельных мешках заносили тканую мужскую и женскую одежду, пошитую из пряжи льна и шерсти. Грузили рядом штуки тонкого тканого полотна и скатки из более грубого. Ставили в сколоченные ящики гончарные товары, начиная от небольших расписных глиняных свистулек и игрушек, заканчивая огромными кувшинами, опарницами и сковородами под целого кабана.
Оружия и доспеха вовсе никакого не было. На складах лежало починенное из трофеев с Борнхёведе, но приказа на его отгрузку пока не поступало. Непонятно было, когда это всё, где и у кого потом выплывет, а усиливать своего возможного противника никому не хотелось. И так, по донесению любекских торговцев, цена на всё военное снаряжение подскочила недавно аж на четверть цены, а это говорило, что кто-то сейчас усиленно готовится к будущей войне и скупает все то, что только появлялось годного на рынках.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
