Одно очко в его пользу. Ее серые глаза удивленно раскрылись.
— Сфабрикованное? Я вас не понимаю, мистер О'Коннелл.
Возможно, еще очко в его пользу. А может, она забыла ответить ему по достоинству?
— Можете называть меня Каллен. И что вы не понимаете, мисс Перес?
— Вы сказали, что обвинение было…
— Это обвинение — сплошной хлам, — сказал Каллен приятным голосом. — Может быть, мне выразиться иначе? Компания имеет полное право нанять и уволить работника по уважительной причине. Управляющий не должен перегружать отдел женщинами. Не поймите меня неправильно.
Он улыбнулся. Она нет. Третье очко в его пользу.
— Неужели вы действительно так считаете? — холодно поинтересовалась она и отложила вилку.
О, да. Определенно, маска начала спадать.
— Единственное, почему вы настаиваете на справедливости обвинения, — лениво сказал он, — это потому, что вы женщина. Я не намереваюсь обидеть вас, разумеется.
При этих словах ее щеки залил румянец. Румянец выгодно оттенял ее золотистую кожу. Каллен сидел и наслаждался цветом ее лица, и не меньше он наслаждался сознанием того, что она вела ужасную борьбу с собой в ту минуту.
Интересно, как она поведет себя дальше: будет давать ему односложные ответы и тем уморит его или прямо пошлет на все четыре стороны?
— Эй, — подмигнул он, расстраивая ее еще больше, — вы женщина, в вас течет испанская кровь… Жизнь улыбается вам, мисс Перес.
Это был предел. Правда сделала свое дело.
— Я адвокат, как и вы, или буду им когда-нибудь, когда начну вести процессы. И я американка, так же как вы. Если жизнь и улыбается мне, то это потому, что я много для этого работаю. — Она отчеканивала каждое слово. — Но вы этого никогда не поймете, мистер О'Коннелл. Вы родились в рубашке и никогда особенно не боролись, чтобы чего-то достичь.
Ого. Маска не просто соскользнула, она буквально свалилась с ее лица. За маской хороших манер и привлекательности скрывалась бьющая через край жизненная энергия.
Марисса, тяжело дыша, облокотилась о стул. Каллен облокотился о стол и улыбнулся.
— Мило, — сказал он. — Очень мило.
— Я позвоню профессору Хатчинсу. Он подберет вам кого-нибудь еще для прогулок на оставшееся время.
— Вы слышали, что я сказал, мисс Перес. Это было замечательное представление.
— Вы меня разочаровали.
— Извините. Урок номер один: не ведите себя так в зале суда, не выплескивайте свою энергию на слушателей. У по-настоящему хорошего адвоката должна быть по крайней мере пара веских аргументов в запасе.
Она вопросительно посмотрела на него.
— О чем вы говорите?
— Вам понадобится прямота, мисс Перес, и порох в пороховницах. У вас есть и то, и другое. Хотя, признаться, сначала я в этом сомневался.
Он поднес к губам стакан с холодным кофе и сделал большой глоток. Боже, как ему нравилось выражение ее лица. На нем читались ярость и смятение. В другом месте и в другое время он использовал бы старое клише и признался ей, что она выглядела прекрасно, несмотря на ярость. Но это было неподходящее время. Их встреча проходила как деловое свидание, и они обсуждали тонкости работы адвоката.
К тому же она, наверное, перестала его уважать, если бы он сказал что-нибудь банальное.
— Как насчет Монро против Аллена, мисс Перес? Один из моих первых промышленных процессов. Полагаю, вы не отыскали ничего подобного в моем личном деле?
Она открыла рот и снова закрыла его. Он почти слышал, как заработал ее мозг, сортируя факты в мозговом файле.
— Мистер О'Коннелл, — вдохнула она. — Это было нечто вроде теста?
Каллен усмехнулся.
— Можно сказать так. Но прежде, чем вы поднимете этот стакан и начнете бросать в меня фактами, подумайте, что вам придется со многим столкнуться в жизни, и нужно быть к этому готовым. Вы взрываетесь, когда слышите подобную чушь. Но вы почувствуете себя лучше, если сможете сдержать свои эмоции. Осмотрительность всегда лучше доблести. Выступая против адвокатов в суде, против хороших адвокатов, ищите их слабые места. Если они найдут ваши, они используют их против вас. — Каллен улыбнулся и поднял свой стакан с холодным кофе. — Я прощен, мисс Перес?
Она подумала немного. Потом подняла свой стакан и чокнулась с ним.
— Зовите меня Марисса, — сказала она и в первый раз по-настоящему улыбнулась…
Каллен поднялся с шезлонга, резко открыл дверь террасы и вернулся в прохладу своей гостиной.
День прошел быстро. Они разговаривали о праве, о громких процессах, обо всем, кроме того, что происходило, когда они нечаянно касались друг друга. Она отвезла его в гостиницу в пять часов вечера, вернулась в шесть, отвезла его на ужин, на котором он произносил речь. Кажется, он сделал это вполне удачно, потому что все ему улыбались, смеялись, аплодировали и даже восхищенно смотрели в его сторону.
Сам же он мог смотреть только на Мариссу, которая сидела за столом перед кафедрой, олицетворяя собой саму женственность. На ней было длинное шелковое платье цвета бледной розы. Платье оттеняло ее глаза и делало их похожими на две звезды цвета платины. Волосы были распущены и мягкими волнами спадали на плечи.
Ему ужасно хотелось прикоснуться к ней, но он этого не сделал.
Он не сделал ничего, лишь дотронулся до ее локтя во время послеобеденного приема. Когда она в последний раз везла его назад в гостиницу, он сидел на своем сиденье и смотрел на дорогу вместо того, чтобы смотреть на изгиб ее бедра под облегающим шелковым платьем.
— Спасибо за все, — вежливо сказал Каллен, а потом все случилось настолько быстро, что это до сих пор поражало его.
— Не уходи, — прошептал он, и Марисса вся затрепетала в его руках, когда он накрыл ее рот своими пылкими губами.
Они вошли в гостиницу через задний вход и прямиком направились в его комнату. Они не переставали касаться друг друга, а потом он раздел ее и понес в постель.
— О черт, — прошептал Каллен. Он стянул с себя шорты и снова пошел в душ.
Охладив пыл, он вытерся, надел брюки цвета хаки, черную футболку и подошел к телефону.
Ему надо сменить обстановку.
Может, поехать в Нантакет и покататься на яхте? Пожалуй, мысль хорошая.
Каллен позвонил супружеской чете, которая следила за коттеджем. Ответила женщина. Он спросил, как у нее дела, как чувствует себя ее муж, какая была погода… а потом сообщил, что не приедет на уик-энд.
Он положил трубку и провел рукой по лицу. Ладно. Вообще-то, он был не в настроении провести уик-энд на своей яхте. Ну, а на что у него было настроение вообще?
Кому позвонить дальше? Киру, и узнать, на какое время назначено барбекю? Матери, и сказать ей, что все-таки приедет домой? Или, может, поехать на одну из тех вечеринок, скажем в Малибу? Эта идея понравилась ему больше других. Родным стоит только раз посмотреть на его кислый вид, они сразу начнут задавать вопросы.
