Разбойник сморщился и махнул рукой.
— Опять дерево зазря уронил. — пробубнил он. — И топор затупился уже, еле рубит!
К вечеру показался первый постоялый двор. Вместо вывески над дверью болталась огромная деревянная кружка.
Правильно, читать-то едва половина умеет, а кружка она кружка и есть. В нее чего-то нальют.
Перед входом я содрала с себя плащ, засунув в одну из сумок, и подтолкнула свина к коновязи.
— Присмотрите за моим животным. — монетка, перехваченная в воздухе, обрела новый дом в кармане мальчишки. Он с приоткрытым ртом наблюдал, как я привязываю борова при помощи конструкции из нескольких ремней, перекрещивающихся между передних ног, и кольца на спине, за которое и цеплялась веревка.
Спиной ощущая его ошалелый взгляд, я расправила плечи и толкнула дверь.
Тусклый свет едва сочился сквозь мутные окна. По углам таились тени и мотались клочья паутины. Возле стойки кто-то раскатисто храпел. Я глянула по сторонам и сразу же натолкнулась на недобрый взгляд.
В середине зала, за относительно чистым столом, сидел невысокий, коренастый мужчина с упрямым подбородком и блестящими глазами буйнопомешанного. На стоячем воротничке алели три ровно нашитых кружочка.
Проповедник. Я невозмутимо прошла мимо, обогнув его стол, и уселась у дальней стены.
Вовремя мы разминулись…а то как бы и меня на вилы не подняли. Хотя, может, и не тот вовсе? Мало ли куда они ездят.
Нет, по закону никто не ведьм не нападал, не такие дикие времена — однако государь далеко, а проповедник вот он, в каждой деревеньке…никто и не узнает, куда одна незадачливая девчонка пропала. А то и не одна.
Наутро служителя Трехголового в зале не было. Я не спеша позавтракала, растягивая минуты до того момента, когда вновь придется брести, утопая по щиколотку в пыли, траве или еще в чем похуже.
Свин — напугала я мальчишку, не иначе — был сыт, чист и уложен на солому.
— Вот видишь, как надо с животными? — с укором обратилась я к нему. — А вот не твоя жадность, так я бы на коне ехала, а ты дома чаи гонял!
Свин тоскливо, по-человечески вздохнул.
Три недели назад занесло меня в пригород, где и наняли меня для изгнания неведомой дряни, что завелась в погребе. Пока я исправно ковырялась в холоде между бочек и ларей, хозяин постоялого двора прикинул стоимость моей лошади, учел разгар ярмарки в городе и захлопнул тяжелую крышку над моей головой.
К тому времени, как я, изрядно промороженная, выжгла дыру в полу и вылезла, лошади моей уже и след простыл вместе с хозяином. Дверь была заперта на засов, а поверх крышки в погреб стоял здоровенный сундук.
Видимо, вариант, в котором я смогу выбраться сама, мужик опрометчиво отбросил.
Я дождалась его, разгромив все, что можно было разбить: пол был усеян обломками мебели и осколками посуды, всю еду, что могла, я распихала по сумкам, что не влезло, то понадкусала; из свиного окорока вырезала изрядный ломоть, остальное догрызали урчащие кошки.
Я была настолько зла, что даже не помню, как превратила его в борова. Логичнее было бы в коня, но запала на второе превращение уже не было. Пришлось ему отрабатывать повинность в таком виде.
Выйдя за ворота, я встряхнула плащ, с отвращением разглядывая белые и коричневые полосы, накинула его на плечи и побрела вслед за проезжающей мимо телегой.
Я успела обойти две деревни, словить вшей в одном из домов и теперь, отчаянно почесывая пострадавшие места, на ходу пыталась вспомнить заговор от противных насекомых. Именно этим объяснялась моя легкая задумчивость, в которой я умудрилась не заметить сельскую ярмарку.
Очнулась уже в самой гуще, вздрогнув от зычного вопля в самое ухо:
— Свежаяяя рыба!
Дернувшись, я затравленно оглянулась. Вокруг мычало, хрюкало, гоготало и отчаянно вопило целое море тел. Секунду подумав, поглубже натянула капюшон и осмотрелась.
Свина нигде не было. Ну да ладно, все равно желающего отрезать кусочек от жирного бока ждет несколько неприятных часов паралича. Сам вернется, не впервой…
Утянула с ближнего лотка какую-то загогулину из теста, обильно посыпанную солью и семечками. Ничего так печенье, но сахар был бы лучше.
Толчея привлекала меня исключительно с целью обогащения. Не так уж много нынче ведьмам перепадает…
В середине толпы слышался зычный голос. Я пробилась поближе, вслед за пузатым мужиком, увешанным золотыми цепями. Цепи высоко, но кошель-то…
Крошечный ножик перерезал прочную веревку, и приятно тяжелый мешочек свалился мне прямо в руку. Как раз в этот сладкий момент моих ушей достиг голос глашатая.
— …за подпаленную деревню, черное колдовство, насмехательство над уважаемыми людьми… — заунывный голос растекался над головами. — Укрывательство оборотня, обращение людей в животных, а животных в людей…
Я замерла и обратилась в слух. Нет, точно не про меня, я животных в людей не превращаю, что ж я, совсем дура, что ли?
— …разыскивается ведьма Ула, особых примет не имеет, помимо ведьмовских — волос черных, глаз фиолетовых. При себе имеет борова волшебного…
Пузатый мужик заметил краем глаза мою неподвижную фигуру и развернулся. Я судорожно сжала горловину кошеля.
Лицо его стало медленно багроветь. Я дернулась в сторону, засовывая кошель в карман плаща, ужом проскочила между двумя азартно торгующимися женщинами и выскочила на самую окраину торжища. В каком-то десятке метров растянулся частокол кустарника, в котором меня искали бы до следующего лета…
…чьей-то рукой, чтоб ей отсохнуть, метко пущенное яблочко ударило сбоку по капюшону, сбивая его. Жизнерадостное солнце осветило мою иссиня-черную макушку на всеобщее обозрение.
— …награда за ведьму — пятьсот золотом! — торжественно завершил свою речь глашатай над примолкшей толпой.
— Вон она! — торжествующий рев ударил в спину почище кнута.
Я подобрала полы и рванула в лес.
Глава 3
Глава 3.
Давно я так не бегала. Тяжелое дыхание вырывалось из груди со свистом, ноги дрожали. Прыжки через препятствия в виде поваленных деревьев, оврагов и ручьев довели отвыкшее тело до состояния студня.
На полусогнутых дохромав до старого дуба, я рухнула на землю, облокотившись на ствол.
Нет, ну что за глупость?! Не то чтобы ведьмам прямо все было позволено, нет, но чтобы охоту объявлять? Да я дел натворила максимум на пару серебряных в пользу короны, и то сомнительно!
Я потерла лоб, мимоходом выдрав из спутанных прядей еловую лапу. Теперь ходи, как чучело…
По спине потянуло холодом. Это что же выходит, меня ведь даже не тот проповедник ищет, в других деревнях у него права нет. Раз награду назначили, значит…
