— Вы б тут не хулиганили, гражданка, — строго сдвинул седые брови Степаныч, — а то мне придётся вас в отделение направить.
— Помоги мне вынести вещи за ворота, — скорбно выдохнула Инга, а потом добавила скандальным тоном, — И пальму не забудь, сторожила!
Когда подглядывавшая из-за занавески Филис убедилась, что соперница покинула территорию, она вышла на кухню.
— Спасибо, Нина Петровна. Я бы сама с ней не справилась… А чем так вкусно пахнет?
— Я тефтели запекаю в духовке. Если хотите действительно меня отблагодарить, посмотрите лучше за ними, чтобы не перестояли. А мне уже пора комнаты пылесосить.
— Ну ладно… А где эта духовка? — неуверенно спросила Филис.
— Вот, — терпеливо показала домработница на светящееся окно в одном из шкафов и вышла из кухни.
Готовить Филис не умела, от слова "совсем". Дома в баронстве, где она жила и воспитывалась, еду готовила приходящая служанка под присмотром матери Филис, и девушка с сёстрами были освобождены от этого труда. Их к другим работам привлекали — перебиранию крупы, обработке стриженной с овец шерсти и штопке своей одежды. Ну а в магической академии и вовсе были столовые. Так что она подошла к указанной духовке со всей опаской и стала гипнотизировать взглядом через стекло лежащие там мясные шарики в изредка булькающем соусе.
Потом, когда ей показалось, что они уже достаточно набулькались, Филис решила их вынуть. Она открыла шкаф и взяла кухонное полотенце. Ухватила им противень и попыталась поднять его. Потом поняла, что он вынимается горизонтально. Пока она возилась, переносила и водружала противень с тефтелями на плиту для готовки, умудрилась несколько раз обжечь обнажённые из-за короткого рукава блузки локтевые части обеих рук. Эти ожоги выглядели как вздувшиеся красные полосы и сильно болели.
"Правильно меня магистр Вурсдок на практикуме по алхимии гонял, ничему-то я не научилась" — покаянно подумала Филис.
Вернувшаяся Нина Петровна обозрела картину, ловко засунула тефтели обратно и выключила духовой шкаф, а потом обрызгала руки Филис спреем от ожогов.
— Извините, — сказала она, — я подумала, что потеря памяти бывает только в кино. А теперь вижу — вы действительно многое не помните, ведь раньше вы хорошо готовили. Не стали б вы обжигаться, если б притворялись.
Филис вздохнула — обижаться тут не на что, правильно её подозревают. Никакую память она не теряла, она заняла чужое тело, поэтому просто не знает почти ничего, что знала и умела его бывшая владелица, Ольга.
— Я бы и сама не поверила, — примирительно кивнула она, — Вы заново научите меня готовить?
— Ладно, учитесь, — пожала плечами домработница. При этом отчётливо за этим подразумевалось "если вам больше делать нечего", — Тогда хоть фартук надевайте на это время, чтобы одежду не пачкать.
С одеждой — да, надо было что-то решать. Либо найти ту, что принадлежала Ольге, либо приобретать новую. Только, опять же, сперва узнать, как и где её приобретают.
Вернувшаяся вскоре Вера Игнатьевна воодушевлённо руководила грузчиками, размещавшими её мебель и вещи в тех комнатах, которые она для себя выбрала. Тут ей Филис стеснительно и пожаловалась на отсутствие вещей и средств к их приобретению.
— А ты в своей сумочке смотрела?
— Ой… А у меня есть сумка?
Они вместе вытряхнули содержимое сумочки на диван. Обнаружили сразу несколько ценных вещей: паспорт с пропиской в новой квартире, ключи от той квартиры, мобильный телефон, кошелёк с деньгами и банковской картой и прочие мелочи, часто обитающие в маленьких, но таких вместительных женских сумочках.
После обеда обе женщины поехали в квартиру по адресу, указанному в паспорте Филис. В дороге девушка едва справлялась с поставленной перед собой задачей держать серьёзное выражение лица — настолько её удивляло всё увиденное.
— Мда, сынок не поскупился, — заметила Вера Игнатьевна, оглядывая квартиру, — моя хоть и в более престижном районе, но тут планировка получше.
Она помогла отыскать чемоданы и сумки, в которые женщины набрали одежду и другие вещи первой необходимости, включая компьютер-ноутбук.
Дома Вера Игратьевна первым делом научила Филис принимать и отправлять звонки с мобильного телефона хотя бы на те номера, которые сопровождались фотографиями. Её смущало, что невестка упорно называла телефон "артефактом связи" и пребывала в твёрдой уверенности, что он работает на магической энергии. Но главное, что вызывало смущение и досаду — Ольга совершенно не помнила написания ни цифр, ни букв. Придётся завтра ей покупать азбуку и учить читать и считать. Впрочем, нет, считать в уме невестка, кажется умеет.
— Странная у тебя всё-таки амнезия, — посетовала она, — "тут помню, тут не помню".
Перед сном Филис, лёжа в кровати выделенной ей комнаты долго тыкала пальцем в экран смартфона и рассматривала фотографии, в том числе из списка контактов. Её привлекло пятнышко на щеке одного из мужчин, и она, подумав, что это соринка, провела пальцем по экрану. Телефон вдруг ожил и заговорил мужским голосом:
— Здравствуйте, Ольга Сергеевна. Чем я могу быть полезен?
Филис прижала телефон к уху так, как её научила матушка, и спросила:
— Простите, господин, мы представлены друг другу? Просто я почти ничего и никого не помню, и, кажется, нечаянно позвонила вам из-за соринки у вас на щеке.
— У меня на щеке никакая не соринка, а родинка, — возразил мужчина, — а зовут меня Анатолий Николаевич, если вы вдруг забыли.
— А что нас с вами связывает в жизни, Анатолий Николаевич?
— Нас с вами связывает фирма вашего покойного мужа. И акции в доле его предприятия. Предлагаю передать их нам как можно скорее по приемлемой…
— Ой, простите, я ещё ничего в этом не понимаю. Мне надо посоветоваться с матушкой, — испуганно сказала Филис и отключила связь.
"Этому, с соринкой, больше не звонить. Какой-то он непонятный" — решила девушка. Однако ей нестерпимо захотелось повторить опыт знакомства с людьми, чьи изображения были в памяти её телефона. На этот раз она выбрала улыбающуюся девушку.
— Алло? Кто это? — спросил женский голос.
— Это Ольга… Сергеевна.
— Ольга? Ты сто лет не звонила, подруга.
— Так мы подруги? — обрадовалась Филис, — Как это хорошо. А то у меня амнезия — тут помню, тут не помню. А как тебя зовут?
— А прочитать в телефоне не судьба, непомнящая? — насмешливо спросил голос.
— Так я же и читать не умею! Разучилась. Матушка завтра купит мне азбуку и начнёт учить буквам и цифрам.
— Слушай, не знаю, чем тебя накачали, какими лекарствами… Кстати, а что с тобой на кладбище было вчера, ты упала и сознание потеряла вроде.
— А ты что, была там, где я упала?
— Ну да, мы все там были, вся наша компания.
