Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Нет, точнее сказать, в трех стенах, поскольку западную теперь снесли подчистую, освобождая место плавательному комплексу для проживающих. Он стоит над лужайкой для боулинга и тянется к гостевой парковке, въезд на которую ограничен такими строгими правилами, что парковочный комитет Куперсчейза представляется высшим советом заговорщиков.
Кроме плавательного бассейна в комплекс входит небольшой «бассейн для терапии артрита», очень похожий на джакузи, в основном потому, что это джакузи и есть. Владелец, Ян Вентам, проводя экскурсию, непременно покажет посетителю сауну. Он всегда приоткрывает дверь на малую щелочку и произносит: «Надо же, никак здесь у нас сауна?» Ян — он такой.
Теперь поднимемся на лифте в рекреации. Тренажерный зал и студия, где проживающие могут весело отплясывать зумбу среди призраков монашеских коек. Еще есть Мозаичная комната для тихих игр и занятий. Есть библиотека и зал для более многолюдных и шумных собраний — или для просмотра футбола по телевизору с плоским экраном. Потом мы снова спустимся на первый этаж, где длинные низкие столы монастырской трапезной принадлежат теперь «первоклассному современному ресторану».
В самом центре поселка сохранилась старая часовня, примыкающая к монастырю. Светлая кремовая штукатурка придает ей почти средиземноморский вид на фоне темной и суровой готики монастыря. Часовню не трогали и ничего в ней не меняли — одно из немногих условий, на котором настояла монастырская община, выставляя землю на продажу десять лет назад. Проживающие с удовольствием пользуются часовней. Здесь до сих пор обитают призраки, шуршат рясы и слышен шепот камней. Здесь чувствуешь себя частью чего-то неторопливого и благородного. Ян Вентам выискивает в контрактах слабое место, которое позволило бы ему превратить часовню в восемь новых квартир.
С другой стороны к монастырю примыкает то, что и стало причиной его основания, — «Ивы». Теперь «Ивы» — поселковый хоспис. Он основан сестрами в 1841-м как бесплатный приют для больных и сломленных жизнью, которым больше некуда было податься. В конце прошлого века он стал домом сестринского ухода и оставался им, пока принятые в восьмидесятых законы не вынудили его закрыть двери. Тогда монастырь превратился просто в зал ожидания, и в 2005-м, после кончины последней монахини, церковь без проволочек обратила его в деньги, продав под застройку.
Участок занимает двенадцать акров лесистой местности и красивого открытого склона холма. На нем два озерца, природное и созданное работающим на Вентама владельцем строительной конторы Тони Карраном с его рабочими. Множество гусей и уток, тоже считающих Куперсчейз своим домом, явно предпочитают искусственное. На самой вершине холма, за краем леса, еще стоит овечья ферма, а на лугу у озера пасутся двадцать лам. Ян Вентам завез двух, решив, что они будут оригинально смотреться в рекламных проспектах, а дальше, как водится, дело пошло само собой.
Вот, если в двух словах, куда попала Донна.
Глава 4. Джойс
Я начинала вести дневник много лет назад, но сейчас, пролистав, сомневаюсь, что он вас заинтересует. Разве что вам интересна жизнь в Хэйуордз-Хит в семидесятых, а это, думаю, вряд ли. Ничем не хочу обидеть Хэйуордз-Хит семидесятых, я любила и место, и время.
Но пару дней назад, познакомившись с Элизабет, я попала на первое свое собрание Клуба убийств по четвергам и решила, что об этом было бы интересно рассказать. Как тот дневник про Холмса и Ватсона — кто там его написал? Людям, что бы они ни говорили вслух, нравятся убийства, так что я попробую.
Я уже знала, что Клуб — это Элизабет, Ибрагим Ариф, который живет в Вордсворте — это где круговой балкон, — и Рон Ричи. Да, тот самый Рон Ричи. Это само по себе волновало. Теперь я познакомилась с ним получше, и блеск немножко поистерся, но все равно.
Была еще Пенни Грей, но она теперь в «Ивах», это хоспис. Если подумать, я клубу как раз подходила. Образовалась вакансия, и я стала новой Пенни.
Но тогда я, конечно, волновалась. Я это помню. Я взяла с собой бутылочку неплохого вина (за восемь фунтов девяносто девять пенсов, чтоб вы представляли) и, когда вошла, застала всех уже на месте, в Мозаичной. Они раскладывали на столе фотографии.
Элизабет организовала Клуб убийств по четвергам вдвоем с Пенни. Пенни много лет служила в полиции Кента инспектором и привезла с собой нераскрытые дела об убийствах. Ей вообще-то не полагалось иметь у себя эти дела, но кто мог узнать? Начиная с определенного возраста можно делать почти что хочешь. Никто тебе не запретит, кроме твоего врача и твоих детей.
Рассказывать о том, чем зарабатывала на жизнь Элизабет, мне не разрешается, хотя она сама иногда проговаривается. Скажу только, что убийства, расследования и много чего еще для нее не внове.
Элизабет с Пенни перебирали каждое дело строчка за строчкой, изучали все фотографии, перечитывали показания свидетелей — искали, чего недостает. Им не нравилась мысль, что виновные преспокойно продолжают заниматься своими делами. Сидят в садике, разгадывают судоку и знают, что убийство сошло им с рук.
И еще, думаю, Пенни с Элизабет это занятие просто нравилось. Стаканчик-другой вина и тайна. Вполне светское времяпрепровождение, и в то же время жутковатое. Отличное развлечение.
Они собирались по четвергам (отсюда и название), потому что в Мозаичной было двухчасовое окно между «Историей искусств» и «Разговорным французским». Записались они — и до сих пор пишутся — как «Японская опера: обсуждение», и это гарантирует, что их никто не побеспокоит.
Им обеим по разным причинам многие задолжали услугу, им всегда было кому позвонить, чтобы поболтать по-дружески. Судебно-медицинские эксперты, бухгалтеры, судьи, лесопатологи, конезаводчики, стеклодувы — кто только не побывал в Мозаичной комнате. Все, кого Элизабет с Пенни сочли полезным для решения какого-то вопроса.
К ним вскоре присоединился Ибрагим. Он часто играл с Пенни в бридж и раз или два помог им по мелочам. Он психиатр. Или был психиатром. Или все-таки остался. Не знаю точно. На первый взгляд ничего такого не заметно, но когда его узнаешь, то похоже. Я на терапию никогда не ходила, потому что кому оно надо — распутывать этот клубок? Предпочту не рисковать, спасибо. У моей дочки, Джоанны, есть психотерапевт, хотя посмотрев, какой величины у нее дом, трудно не спросить, зачем ей это. Так или иначе, в бридж Ибрагим больше не играет, и, по-моему, это досадно.
Рон сам напросился, что вас, конечно, не удивит. Он ни на минуту не купился на «японскую оперу» и однажды в четверг заявился в Мозаичную разузнать, что там творится. Элизабет, которая ценит подозрительность превыше всего, тут же пригласила его полистать дело о вожатом скаутов, которого нашли сгоревшим в лесу у самой обочины А27. Она сразу распознала сильную сторону Рона — а именно, что он никогда и никому не верит на слово. Сейчас Элизабет говорит, что чтение полицейских отчетов с точки зрения того, что полиция вам лжет, — удивительно эффективный подход.
Комната, кстати, называется Мозаичной, потому что там на большом, слегка наклонном столе собирают большие мозаики. Когда я впервые туда пришла, это был вид Уитстаблской гавани на 2000 фрагментов, и недоставало только кусочка неба. Я однажды съездила в Уитстабл, всего на один день, но не очень поняла, из-за чего столько шума. После того как попробуешь устриц, там в магазинах и посмотреть-то нечего.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
