С этими словами эвенк исчез в зарослях ельника.
– Выкуси, – Мамон показал ему в спину кукиш. – Да в камне пудов двадцать будет. Как его унесешь?
– Он такой большой? – Ряха закончил укладывать последний лапник на крышу шалаша.
– Побольше твоей башки будет, – ухмыльнулся Пискун. – Сбегай, посмотри.
– Ладно, ужинаем – и спать, – приказал Мамон. – С утра попробуем еще окопать и дернуть. Если не получится, начнем дома рубить. Зимовать здесь будем.
А ночью Добра кто-то бесцеремонно подергал за ногу. Открыв глаза, он осторожно снял с груди руку спящей Рады, укрыл ее одеялом получше, а сам выполз из шалаша. Столкнулся с отцом.
– Пошли, – шепнул Мамон. – Надо дело закончить, пока Рада спит.
– Что задумал, батька?
– Нож у тебя? – холодок от вопроса пополз по спине Добра.
– Со мной.
– Тихо шагай!
Они остановились возле шалаша, где спали служилые. Глаза уже привыкли к темноте, да слабые отблески костра высвечивали темные фигуры людей, стоявших неподалеку.
– Готовы? – прошептал Мамон. – Значит, все делаем быстро! Один садится в ноги, другой режет, чтобы не дергался! Гудим с Мокроусом, Ряха с Кручиной. Сын, будешь помогать. Ну, пошли, что ли!
Все одновременно схватились за свои охранные амулеты и что-то прошептали. Ряха размашисто перекрестился.
Дальше все происходило как во сне. Служилые спали крепко, сморенные тяжелой работой, и не составило большого труда тихо залезть в шалаш, распределить цели и сделать грязную работу. Добр, сидя в ногах Пискуна, с брезгливостью ощущал, как дергается тело человека, с которым он прошел от Мангазеи до этого Источника. Несколько ударов сердца – и все было закончено.
– Тела нужно в яму оттащить и закопать, – Мамон хрипло дышал, оттирая пучком травы лезвие ножа. Руки в темноте зловеще чернели кровью. – Давайте, пошевеливайтесь! Добр, не стой на месте!
Тяжёлый подзатыльник привел молодого мужчину в чувство. Напрягшись, он вместе с отцом вытащил тело Пискуна наружу. Потом схватили за ноги и бесцеремонно потащили к раскопу.
«Кровь же на траве останется, – с отчаянием подумал Добр. – Рада увидит, что скажет? Душегубцем заклеймит?»
Убитых скинули в пустую яму и быстро закопали. Все происходило в абсолютной тишине, и Добр чувствовал, что дурнота постепенно проходит. Может, оно и к лучшему? Служилые – государевы люди. Их задача простая: продвигаться на восход солнца, искать новые охотничьи угодья и доносить Великому князю об открытых землях.
О найденном Источнике рано или поздно станет известно Милославским, и произойдет то, что было на Руси. Семью Мамоновых просто уничтожат, а камень ляжет в фундамент благополучия Милославских. Сила идет к Силе. Так что отец прав. У Добра с Радой растет сын, да еще дети будут. Зачатые над Источником, они получат Искру и встанут вровень с богатыми боярскими родами. Кто знает, вдруг через двести-триста лет Мамоновы будут владеть огромными землями и на равных разговаривать с князьями Руси.
– Что будем делать с Геванчой, хозяин? – впервые так обратился к Мамону Кручина. – Нельзя было его упускать. Разнесет слух.
– Знаю, – поморщился Мамон. – Надо с рассветом идти за ним. Если успеем перехватить – у нас будет время до следующей весны подготовиться к обороне. Местные просто так свои земли не отдадут. Драться придется.
– Надо будет – и подеремся, – воинственно сказал Ряха и потряс лопатой.
– Кто пойдет? – обвел взглядом Мамон своих помощников.
– Я, – откликнулся Кручина. – И Мокроус. Пойдем быстро. Догоним старика.
Мамон кивнул и сказал, чтобы все шли спать. Придержав сына, он тихо сказал:
– Я грех на душу взял ради тебя, ради нашего будущего. Все правильно. Не кори себя, а гляди вперед. С завтрашнего дня сиди возле Источника. За зиму ты должен зажечь в себе Искру. Теперь наша жизнь в твоих руках, Добр.
– Хорошо, отец, – кивнул молодой мужчина и задрал голову. Под ночным небом можно скрыть кровь на руках, но как поступить со своей совестью? Где ее-то спрятать?
[1] Буляш – то есть эвенк.
Интерлюдия 2
Год 20…, Балканы
Небольшая колонна автомобилей, похожая на зеленовато-грязную гусеницу, то растягиваясь, то сжимаясь, медленно вползала в неглубокое ущелье по дороге, рядом с которой весело бежала студенистая речушка. Завывающие на высоких оборотах моторы оглашали девственную тишину черного леса, распугивая зверушек и птичек, и эхом отлетали от замшелых гранитных скал. Мощные колеса, обмотанные цепями, пересекли русло речки, взбаламутив чистейшую воду. Четыре армейских джипа с открытым верхом грозно уставились спаренными пулеметными стволами в вершины скалистых холмов. Это было боевое охранение колонны, состоящей из пяти грузовых фур, доверху набитых какими-то ящиками. Их содержимое не было известно никому, кроме двух человек, сопровождавших таинственный груз.
Помимо джипов в колонне шел «Тунгус» – один из лучших автомобилей, используемых в русской армии. Он относился к разряду спецтехники, способной не только транспортировать разнообразное оборудование, но и с комфортом перевозить людей.
В этот раз в кунге «Тунгуса» сидели четверо. Всего лишь четыре человека, облаченных в серебристо-матовые бронекостюмы. По условиям контракта во время перегона между населенными пунктами им запрещалось снимать пехотно-полевой доспех (иначе классифицируемый в реестре боевого снаряжения как ППД). Постоянная боевая готовность исключала малейшие нарушения. Допускалось лишь снятие тактического шлема.
Мы контракт не нарушали; отсутствие контроля со стороны нанимателя нисколько не снижало нашу боеготовность. Пилот ППД сам по себе мощная боевая единица, усиленная магическими техниками помимо индивидуальных систем ведения огня вроде пулеметов или портативных ракетных установок. Так что мы прекрасно понимали, что от нашей готовности мгновенно вступить в бой зависит безопасность груза. Увы, на людей это свойство распространялось во вторую очередь. Груз! Его надо было доставить из Крайовы в Крушевецкое княжество. Сотни километров по бездорожью, обходными маршами через тяжелые перевалы, ущелья. Удивительно, что в этих местах умудряются прокладывать дороги.
Но сердце нет-нет да екнет, когда колонна тонкой живой ниточкой нависала над мрачными провалами, заполненными густым влажным туманом, сквозь который виднелись вершины темнохвойных деревьев. Жуткие и красивые места.
Защелкала рация, что-то хрипло выплюнув из динамика. Я разобрал кое-какие слова.
– Одмор на сат!
– Разумен. Можете изахи? – поднес ко рту рацию командир нашей группы прикрытия с позывным Гусь. Услышав ответ, кивнул. Потом отключил аппарат и с хрустом потянулся. – Все, парни! Привал. Выходим!
В нашей странной колонне кого только не было. Сборная команда, которую сформировали в Констанце и перебросили самолетом в Крайову, где уже нас ждал груз, состоял из сербов и болгар, валахов и хорватов. Нас – русских – было четверо, и все мы относились к категории дорогостоящих наемников. Гусь, Вареник, Арбуз и Волхв – то есть я, самый молодой среди пилотов ППД.
