Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
– Боитесь? – усмехнулся куратор уголками рта, и было заметно, что ему нравится, когда его боятся. – Напрасно, я не кусаюсь!
– Я в этом уверен, – вежливо согласился Трофимов. – Вы только записываете. Но эти записи могут оказаться пострашней укуса!
Иван Иванович усмехнулся еще раз, уже открыто.
– Однако дерзить вы не боитесь! Думаете, это смелость? Нет, в данном случае глупость. Но я действительно внимательно слушал ваше… гм… выступление и действительно записывал, пытаясь понять: разоблачаете вы религиозные мифы или их пропагандируете…
Трофимов ждал продолжения, рассматривая серое, с ранними морщинами, лицо собеседника, заметно пробивающуюся щетину, обветренные губы, светлые, навыкате глаза, которые в свою очередь внимательно рассматривали его. Куратор явно ждал вопросов типа: «И как впечатление?» или «Что же вы записали?», или «Ну что вы, конечно разоблачаю!» Но не дождался и сам нарушил молчание.
– Да-а-а, товарищ доцент, вы мастерски обошли все острые углы. Почти все! И сделали это так виртуозно, что невольно появилась мысль: кто вас этому научил?
«Вот тебе на!» – изумился доцент. А вслух, с тем же изумлением спросил:
– Кто научил?! Чему научил?!
– Виртуозно уходить от прямых ответов. Не подставляться, чтобы не выдать себя неосторожным словом. Вертеться, как уж под вилами – знаете эту старинную русскую поговорку?
– Знаю, – растерянно сказал Трофимов, недоумевая, кто мог учить кандидата наук отвечать на вопросы студентов, если это его прямая должностная обязанность. И при чем здесь какие-то ужи, какие-то вилы?
– Ну вот! – обрадовался Иван Иванович, улыбаясь до ушей. – А притворяетесь: «Кто научил, чему научил»?! Скрывать правду очень непросто, это целая наука! И ей, науке лжи, специально учат!
– Не понимаю вас, – сухо сказал Трофимов. – Я работал только в Эрмитаже и в университете. Ни там, ни там меня ничему подобному не учили!
– Вот вы и прокололись! – куратор согнал улыбку и нахмурился. Только что перед Трофимовым сидел доброжелательный свойский парень, почти друг, и вдруг превратился во враждебно настроенного противника.
– Самое большое достижение дьявола состоит в том, что он заставил всех поверить, будто его не существует, – медленно произнес Иван Иванович, вытягивая своими бесцветными глазами все тайны, которые накопились в мозгу собеседника. – Но мы знаем, что он есть, хотя и хорошо маскируется. В СССР ему неуютно, а вот в капиталистическом аду он и его многочисленные агенты чувствуют себя как рыба в воде…
– Я вообще ничего не понимаю! – совершенно искренне произнес Трофимов. – Что вы имеете в виду?
– Ничего особенного. Просто анализирую факты. А факты таковы… Младший научный сотрудник начал делать карьеру на очень сомнительной истории о некоем перстне Иуды. Надо ли говорить, что это противоречит советской идеологии и учению марксизма-ленинизма? Нет, все и так вполне очевидно! Тем не менее он защитил диссертацию, поднялся по служебной лестнице, стал выезжать в зарубежные командировки. И где-то научился виртуозно изворачиваться и врать! Где же? Сам он признается, что не в Эрмитаже и не в университете, а нигде больше он и не работал… Остается только закордонье! Логично?! Там ему никто не мешает общаться с дьяволом. Но когда он возвращается, от него исходит легкий запашок серы!
Иван Иванович обвел ошарашенного слушателя указательным пальцем, как будто обозначил вокруг него чуждую ауру, которую можно называть запахом серы, а можно – импортными шмотками и запахом привозного одеколона.
«Похоже, никуда меня больше не выпустят! – отстраненно подумал Трофимов. – И на фиг мне сдался этот перстень? Чего я не стал исследовать кувалду потомственного кузнеца – как она переходит от отца к сыну? Или революционный маузер? Хотя вон крупный партработник Терехов застрелился из такого маузера[2], и с ним тоже можно было впросак попасть…»
– А мы ведь натренированы этот запашок определять и ни с чем его не путать… – продолжал куратор. – Значит, что?!
«Из университета выгонят, – доцент, а будущий безработный сжался, причем не только внутри, но и снаружи – и ростом меньше стал, и в объемах съежился. – Раньше бы еще и посадили. А то и расстреляли!»
– Значит, на конференцию в Израиль я не поеду, – то ли вопросительно, то ли утвердительно произнес Трофимов.
– Ну, что вы! – замахал руками Иван Иванович. – Как можно? Вы же светило науки! Ну, пока, конечно, не мировой величины, но европейской точно! Кто же вас выдернет из этой обоймы? Да и партия давно осудила такие перегибы! Сейчас время «философских пароходов» прошло!
– А что это за пароходы? – осторожно поинтересовался Трофимов. Незнакомый оборот встретился ему сегодня дважды подряд.
Куратор положил руку на стол, забарабанил пальцами по черной поверхности, помолчал.
– В двадцать втором году чуждые элементы противоречили коммунистическим воззрениям. Особенно ваш брат – философы. Капиталистические догмы выставляли на пути новой идеологии. Как бетонные надолбы на пути танков нового мира. Ну, пришлось посадить таких умников на пароходы, и…
Куратор снова махнул рукой, на этот раз безнадежно.
– Что, утопили?! – Трофимов даже со стула вскочил.
– Да почему вы все в крайности кидаетесь, – досадливо поморщился Иван Иванович. – Небось с красным террором в Крыму спутали? Ну да, по времени совпадает… Только там белогвардейцы были, враги, сколько они нашей крови пролили… А профессоров даже на Соловки не отправили. Вывезли за границу и отпустили на все четыре стороны! А вам мы разрешаем ездить куда хотите. Просто, я должен профилактические беседы с такими товарищами проводить, ну вот и провел!
Иван Иванович снова улыбнулся открытой улыбкой свойского парня.
– Запомни – там кругом враги, только и ждут, что ты с истинного пути свернешь! Да еще и провокации устраивают, сами человека с пути сбивают! Так что держись настороженно, как красный партизан. А когда вернешься, напишешь объективку – что там было, да как… Понял?
– Конечно понял, – Трофимов с облегчением перевел дух. – Меня же каждый раз инструктировал Сергей Сергеич…
Куратор кивнул.
– Он на повышение пошел, теперь со мной будешь работать. Только ты ему ничего путного ни разу не написал! Смотри, со мной так нельзя. Понял?
– Да понял, понял…
Иван Иванович встал.
– Да ни хрена ты не понял. Ну, ладно! Счастливо съездить!
Он протянул руку и после крепкого пожатия не отпустил.
– А скажи мне откровенно, не по службе, а по дружбе… Ну, по-человечески, короче… Ведь этот перстень не такой простой, как ты тут соловьем разливался? У нас есть разная информация, такая, что волосы дыбом встают… И не верить ей нельзя, и верить невозможно!
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
