— Э-э, не веришь, смеёшься над нами, да? Видать, ты из этих, из студентов? Из области? Приехала на каникулы и думаешь, что жизнь повидала, теперь точно знаешь, что да как!
Опять студентка. Да что ж такое? Побыстрее надо забросить вещи в арендованную студию, и не ходить как туристка на выгуле. У нас всегда встречали по одёжке, и мой привычный вид — кеды, джинсы, штатив в чехле, будет вызывать одно желание — поучать меня жизни. Не скажу, что это та реакция, которую я бы хотела встречать на каждом шагу.
— Ладно, — я примирительно киваю. — Спасибо, что предупредили. Хоть в канцелярии остался кто? Или тоже всех черти похитили?
— Отчего же похитили? Все на месте, что ж у нас совсем нелюди и тунеядцы? Ты зайди, зайди! Они тебе скажут, когда приходить, к кому обращаться. Может, сами чём-то подмогут. Ты зайди, милёночка, зайди, не побрезгуй спросить, — в голосе моих собеседниц слышится почти искреннее дружелюбие.
— Хорошо, так и сделаю. Спасибо вам! — благодарю напоследок, отправляясь назад по коридору.
Вслед мне летит уже знакомое:
— Ты чьих-то будешь, милёночка? К кому приехала?
— Вы их не знаете, — рассеянно машу рукой и тут же углубляюсь в свои мысли, которые прерывает фраза, совершенно мне не нравящаяся.
— Э-э, сразу видно — нездешняя! Мы тут всех знаем, милёночка! Всех знаем! Так к кому приехала, а?
Пользуясь тем, что почти дошла до конца коридора, я игнорирую этот вопрос и радуюсь благовидному предлогу сбежать на первый этаж в канцелярию.
Вот так вот — не прошло и пятнадцати минут, а я уже сбегаю от назойливых бабуль. И кто там мнил себя пробивной и способной постоять за себя, а, Полина? Пятнадцать минут — и бабушки-божьи одуванчики заставили тебя улепётывать со всех ног. Вместе со все усиливающейся тягой закурить чувствую желание ещё и выпить. Прямо здесь, в коридоре. С самого утра.
Хорошо же меня встречает родной город, ничего не скажешь.
В канцелярии на благословенном первом этаже видеть меня рады чуть меньше, чем я их.
— Так когда я могу подойди?
— Зайдите сначала в 28-й кабинет, оставьте заявку…
— Я там была, там пусто. Меня отослали к вам.
— Что значит пусто? Ах, да, сегодня не четверг! Приходите в четверг, через неделю, приём только по чётным.
— Говорят, в прошлый четверг приема не было.
— Ах, да… Кроликов же на больничном…
— Лечится, я слыхала. На скорой увезли. Совсем плохо стало?
— Девушка, вы тут не язвите. Пока Кроликов не выйдет с больничного, приема не будет. Ожидайте до четверга, у меня всё!
Окошечко в старомодной арке-нише для приема церемонно захлопывается. От его деревянной маленькой рамы, как и повсюду здесь, откалываются мелкие кусочки краски. Какое-то время смотрю на них, отсчитывая про себя назад от двадцати до нуля, чтобы унять злость.
Я не буду сейчас орать, выбивать это треклятое окошко, а после и двери в этой убогой нише, требовать ясных и понятных указаний, грозить разбирательствам и снятием с мест за профнепригодность. Не стоит сразу скандалить и конфликтовать. Что-то подсказывает, что у меня и так будет достаточно времени для этого.
Хорошо, пусть так. Пусть быстро решить все вопросы у меня не выйдет. Я все равно приехала на две недели. Моя квартира-студия снята минимум на две недели. Ровно две недели перерыва (последние семь дней я брала на случай совсем мерзкого положения дел, и теперь понимаю, что не зря) я объявила в работе с партнёрами и заказчиками. У меня есть ещё целых четырнадцать дней, включая сегодняшний, который только начался. Или тринадцать, если я поддамся соблазну и устрою грандиозную попойку в честь прибытия.
Чемодан продолжает бухтеть на меня чудом уцелевшими колёсами, когда мы с ним покидаем странное здание, где мне приходилось бывать и до этого — вот только никогда меня не трясло от злости так, как сегодня.
Никогда не возвращайтесь в места вашего детства. Иначе они покажутся вам маленьким и тесными, как домик для подросшей Алисы из страны чудес, выпившей чудо-настойку и проломившей головой крышу. Сейчас я бы с удовольствием тоже проломила чью-то крышу или бестолковую голову, допустившую такую тягомотину из-за мелкой бумажки в начале двадцать первого века, когда все дела решаются одним кликом в интернете.
Но этим я займусь потом. Сейчас главное — доехать до моего временного жилища, вырубить телефон и не отвечать на жалостливые звонки тетки, которая обязательно решит, что всю эту волокиту я устроила самолично, из подлости душевной. Потому что мне нужна эта несчастная квартира, пустовавшая последние пятнадцать лет, где я когда-то росла и в права владения которой вступила после смерти родителей. А теперь не спешу переписывать на сестру матери и специально порчу нервы ее кровиночке, ее доченьке, которая вышла замуж и с осени собирается переехать из райцентра, жить в городе, строить семью — не то что я, бестолковая и бездетная, презирающая нашу семью, наш род, свой город и свои корни.
Прыгая в проходящий мимо маршрутный автобус (хватит с меня местных таксистов) я с удовольствием жму на кнопку отбоя в телефоне, сбрасывая тёткин звонок, заранее, по памяти слыша ее ноющий голос: «Поли-ночка, ну что там? Что, опять ничего? Я так и думала… Так и думала… Ох, что же нам теперь делать? Что делать-то?»
Позвоню ей потом, когда немного успокоюсь и доеду домой. Мне, в конце концов, устраиваться на новом месте, не хочу быть ещё в большем раздрае к этому времени.
Моя новая квартира находится в бывшей котельной на отшибе города. Да, именно так — я спланировала это заранее.
Устав от звонков тетки, живущей в соседнем райцентре и объявившийся с год назад, я не выдержала и пообещала ей приехать в начале лета, чтобы решить вопросы, из-за которых она не могла спокойно жить, а заодно и мне не давала. Сестра матери, которая видела меня в последний раз лет в четырнадцать, ухитрилась найти мой номер, после чего доставала и в роуминге, и на срочном проекте, и в отпуске, где меня искали десятки заказчиков и не находили — а вот у неё это отлично получалось.
Так что подготовиться у меня было время — морально и материально. С моральной готовностью, чувствую, я слегка переборщила, а вот в плане жилья — хорошо, что занялась этим вопросом заранее.
— Сейчас заеду к себе, поселюсь и для начала высплюсь, — по старой привычке, чтобы убедиться в том, что все под контролем, проговариваю вслух все мысли. — А потом у меня есть две недели — и один черт, решим вопрос или нет. Дольше я не останусь ни на день. В конце концов, не мне нужны все эти бумажки. А если и дальше будут наяривать по поводу справки, возьму и продам эту квартиру, чтобы отвалили навсегда.
От неожиданно веселой идеи останавливаюсь посереди улицы и довольно посмеиваюсь. Моя семья, с которой я никогда не поддерживала близких отношений, так уверена, что я меркантильное чудовище и обязательно подсуну им пакость, что давно было пора оправдать их подозрения.
