Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
– Это дело займёт много лет, – признался Рен, высыпая в котёл из мешка какие-то высушенные травы, сверкающие кристаллы, разноцветные пуговицы, камни, макароны в виде букв кириллического алфавита, несколько мелких, возможно, птичьих костей, горсть песка и ещё какие-то ингредиенты, настолько причудливые, что я уже и не знаю, какими словами можно их описать.
– Но нам и не надо быстро, – заключил Рен. – Куда торопиться? Отлично эти годы мы с тобой проведём.
– Быстро не надо, – согласился с ним город, взволнованно дребезжа всеми своими оконными стёклами. – Живи тут долго, пожалуйста. А лучше – вообще всегда!
Рен не стал признаваться, что слово «всегда» не из его лексикона. Ничего не бывает всегда. Вместо этого он объяснил:
– Буду варить себе новую жизнь. На этом этапе работы мне надо стать человеком. Иначе – никак.
– Ой! – сказал город, да так громко, что зазвенело в ушах. – Прям человеком? Совсем-совсем настоящим? А может, лучше не надо? Тебе не понравится. Такая жертва ради меня?
– Да ради тебя я бы даже драным помойным котом пару жизней прожить согласился, – ответил Рен, который на самом деле считал, что кот, пусть даже помойный, шикарная, исключительная судьба.
– Я же всё равно с самого начала собирался здесь пожить человеком, – добавил он. – Видишь, даже специальный котёл для зелья с собой притащил. Правда, я планировал быть счастливым бездельником и практически непрерывно кутить. Но по сути, какая разница? Я люблю всякую жизнь… Слушай, а давай ты огонь раздобудешь? У меня есть целых три зажигалки, но на твоём огне, я уверен, сварится совсем уж обалденная жизнь.
– Я огонь не умею, – огорчился город. Но в руке Рена тут же откуда-то появилась пылающая свеча. Новогодняя, в виде зелёной ёлки. Получилось смешно.
– Да всё ты умеешь, балда, – ласково сказал Рен городу, поджигая зелёной свечой туристическую газовую горелку, которую тоже вынул из рюкзака. – Просто пока об этом не знаешь. Но это нормально, я и сам примерно такой.
* * *
Зелье в котле, меж тем, закипело и забулькало так угрожающе, словно Рен собирался, выпив его, превратиться не в нормального человека, а в целый полк до зубов вооружённых вояк. В каком-то смысле оно, конечно, именно так и было. Но всё равно совершенно не так!
Город, взволнованный происходящим, окружил Рена всем собой сразу, так что тому стало спокойно, весело и очень тепло. Захотелось лечь прямо тут, на юной осенней траве, свернувшись калачиком, и хотя бы на тысячу лет уснуть. И одновременно, экстатически выкрикивая несуществующие заклинания, куда-то стремглав убежать. Но Рен этим противоречивым желаниям не поддавался, сохранял стойкость. Какие могут быть «уснуть» и «бежать», когда котёл кипит на огне.
– Что ты точно умеешь лучше всех в мире, так это обниматься. Натурально же сводишь с ума, – одобрительно сказал он городу. И добавил: – Ты за меня не волнуйся. Я совсем настоящим человеком не стану, считай, просто новую шкуру надену. Сам подумай, ну какой из меня человек? Ты только смотри, обнимайся каждый день со мной-человеком, это самое главное. И разговаривай, как сегодня. И заводи во всякие удивительные места. Иначе я не согласен. В конце концов, эта новая жизнь – только ради тебя.
Город не то чтобы вовсе его не слушал – слушал, но невнимательно, как отличники-эрудиты слушают школьных учителей, обстоятельно объясняющих банальные вещи, которые понятны и так. Дескать, куда я теперь от тебя денусь? Да и зачем мне куда-то деваться? Я что, дурак? Ты лучше дай попробовать, что у тебя получилось. Какая на вкус твоя новая жизнь? Слышишь, эй, дай мне попробовать! – волновался он. И наконец крикнул хриплым голосом старого пьяницы, затеявшего ссору где-то в квартале отсюда: «Дай выпить! Выпить мне дай!»
– Своими жителями ты, конечно, здорово разговариваешь, – заметил Рен. – Грамотный подход! Другие города так почему-то не делают. Уверен, им просто в голову не пришло.
Но городу его комплименты были до лампочки. Сейчас его внимание целиком занимало волшебное зелье в котле.
– Вообще-то я с тобой не собирался делиться, – признался Рен. – Мне для тебя ничего не жалко, просто городам такого зелья не надо, зачем вам человеческая судьба? Но теперь, знаешь, думаю, а почему бы не поделиться? Чем чёрт не шутит, вдруг и правда, пойдёт тебе впрок. Если уж боль у тебя человеческая, может, моё колдовство поможет её терпеть? И в моей новой жизни останется больше места для меня самого. Да и слушай, ты просто такой отличный, что мне будет приятно свою новую жизнь с тобой разделить.
С этими словами Рен зачерпнул из котла походной эмалированной кружкой немного волшебного зелья и не вылил, а выплеснул, с силой взмахнув рукой вверх и вбок:
– Вот тебе, пей!
Остальное налил себе; кружка вышла немного неполная, то есть не до самых краёв. Выпил свою новую жизнь не то чтобы залпом, но быстро, не отрываясь, пока не остыла: жизнь должна быть горячая. А сделав последний глоток, поставил чашку на стол и громко сказал: «Спасибо за кофе», – вероятно, себе, потому что сам же его перед этим сварил.
2. Роман
Роман (отродясь его так не звали, просто для связности повествования нужно хоть какое-то имя, а «Роман», с учётом контекста, хороший, смешной вариант) встал со стула, на котором сидел, и пошёл на кухню варить добавку. И заодно чашку помыть.
Голова была не просто квадратная, как у всех добрых людей с похмелья, а гораздо более сложной формы. Квазиромбокубооктаэдр, например. Этот чёртов квазиромбокубооктаэдр не то что всерьёз болел, но довольно противно ныл всеми своими углами и гранями. И ни черта не помнил – что вообще было-то? Как я вернулся, откуда? – и туго соображал. Но Роман умел игнорировать неудобства, обусловленные капризами вздорного организма, и власти им над собой не давать. Он вообще довольно много умел такого, что может пригодиться в непростые моменты. Например, утром, которое не столько для, сколько на тебя наступило в час пополудни первого января.
Здравствуй, жопа, новый год, это видимо так называется, – весело думал Роман, включая электрическую конфорку под джезвой и, чтобы мало не показалось, настежь распахивая окно. Высунулся почти по пояс, вдохнул сладкий морозный воздух, горький запах печного дыма из соседской трубы, получил оплеуху от неуместно тёплого ветра, словно бы прилетевшего из минувшего лета, сразу вспомнил, как кутил с этим ветром в обнимку нынче утром в потаённом дворе, и рассмеялся: ай, ёлки, ну понятно теперь!
Добавочный кофе пил всё тем же квазиромбокубооктаэдром, куда от него деваться, но уже в более-менее ясном, почти что своём уме. Думал: вот интересно, почему каждая новая жизнь обязательно начинается с помрачения разума? Сейчас-то нормально, практически сразу очнулся, а раньше на это куча времени уходила; с одной стороны, вполне себе приключение, а с другой, ну его к чёрту. Пару раз, было дело, годами жил, не зная ничего о себе.
Неужели помрачение – совершенно неизбежная плата за вход в человечью жизнь? – думал Роман, стоя на сквозняке, как под душем, хотя человека, это он помнил, всё-таки лучше мыть не ветром, а горячей водой. – Или просто с моим рецептом что-то неладно? Надо будет потом его внимательно пересмотреть. Может, надо что-то убрать или добавить? Или снимать пораньше? Или напротив, подольше держать на огне? Ладно, в любом случае это не срочно. Человеческой головой ответ всё равно не найдёшь.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
