Глория Стайнем Я хорошо помню тот день: в учебнике биологии за восьмой класс мы наконец добрались до раздела о репродуктивной системе человека. Я обожала учителя, мистера Бинга, и очень любила свою школу. Биология была моим любимым предметом. Мне казалось, что она объединяет философию, искусство и природу, и это был абсолютно мой предмет. Я ждала того урока как праздника. Как всегда, сначала у мистера Бинга было краткое введение в тему. Затем в течение пятнадцати минут мы обычно читали раздел учебника по изучаемой теме, а далее начинались обсуждения, вопросы, мы получали проектные задания. В прошлом мы создавали модель ДНК, зарисовывали клетку в разрезе, препарировали глазное яблоко коровы и лягушки. Мне очень нравился проект, в котором нужно было наблюдать за деревом в период с зимы до весеннего цветения. Было необходимо собирать образцы на разных стадиях развития (от почки до цветка), засушивать и зарисовывать части растения. После того задания я узнала многое о естественном ритме жизни: из крохотного семечка вырастает растение, цветет, а затем вянет, – я запомнила это навсегда. Но как бы я ни любила такие проекты, все они меркли перед темой того дня. Я сидела за партой, едва сдерживая свою радость, когда мистер Бинг объявил тему урока: репродуктивная система человека. Затем я стала читать. Сначала шел раздел об образовании сперматозоидов. Написано было впечатляюще.
«Семенники отвечают за эффективную репродукцию. Они могут производить до трехсот миллионов сперматозоидов в сутки. Каждый сперматозоид представляет собой идеальную систему доставки генетического материала к яйцеклетке. Форма, хвост, питательные вещества и подвижность в совокупности способствуют главной цели – первым достичь яйцеклетки и передать ей генетическую информацию».
«Вот это да! В природе все великолепно устроено, я бы гордилась, если бы у меня были семенники».
Далее я стала читать про женскую репродуктивную систему. Мне хотелось скорее узнать, как невероятно устроен мой собственный организм. Но ничего подобного я не нашла. Написано было следующее.
«После созревания яйцеклетки и выхода ее из яичника у женской репродуктивной системы существует два пути: в случае оплодотворения эндометрий утолщается, матка начинает расти, формируется плацента, и в тесном пространстве чрева матери происходит чудо развития новой жизни; если же зачатия не происходит, эндометрий отторгается и сбрасывается, цикл начинается заново».
«И это все?!» – подумала я.
Я была поражена переменой тона, слегка пренебрежительным отношением, замалчиванием чуть ли не самого важного момента: почему мы теряем кровь и не умираем. А еще да, штампование маленьких детишек, как будто на 3D-принтере. Подумаешь, какая важность. А в случае, когда беременность не наступает, мы как будто кого-то разочаровываем. Учебник описывал человеческие гормоны так, как будто ценной для воспроизводства и рождения детей является только мужская составляющая. Мне было всего 14 лет, что я могла знать? Но все же тот период жизни был для меня настолько завораживающим и радостным, что, как только у нас начался предмет «Половое воспитание» в шестом классе, мы с тремя подругами организовали «Клуб месячных». У него были две главные задачи: догадаться, у кого из нас первой начнутся менструации, и бегать каждый день во время обеда в туалет: проверять, не начались ли. Годами я испытывала благоговейный трепет от мысли о приближающейся зрелости. Потому сухое описание женской половой системы приняла невероятно близко к сердцу. Мне было обидно.
Но это было только начало. На протяжении всех лет моей учебы – на уроках биологии мистера Бинга, затем в священных залах Университета Джонса Хопкинса, где я получила степень бакалавра, – я снова и снова наталкивалась на этот странный тон и обидную недооценку силы женского организма при описании различных биологических процессов. Все рассказывалось сухим медицинским языком – от продолжительности «нормального» цикла до длительности раскрытия шейки матки во время родовой деятельности – и точно не вдохновляло. В результате, если у женщин случались отклонения от описанной нормы, их считали обидной ошибкой природы и отправляли на лечение.
Я была не просто оскорблена тем, что читала. Я была унижена. Где, скажите на милость, победоносный тон, с которым описывали производство спермы?
Я хотела бы прочитать следующее:
«Женская репродуктивная система – это вершина человеческой эволюции и воспроизводства. Эффективная и в высшей степени гибкая. Семь слаженно работающих гормонов отвечают за высокоточный процесс, происходящий ежемесячно: развитие множественных фолликулов, затем овуляция, утолщение эндометрия в матке (на случай оплодотворения яйцеклетки) и отторжение эндометрия, если зачатие не произошло. Если же оно произошло, начинается беременность – невероятное чудо. Плод растет благодаря изменению гормонального фона женщины, работе ее иммунной системы и обмену веществ. Поразителен также тот факт, что беременность благотворно сказывается на матери. Родовая деятельность и роды, которые, казалось бы, должны наносить физические повреждения, являются лучшим примером того, как организм женщины становится источником силы для рождения ребенка и самосохранения. Биологически сильное тело поддерживает менструальный цикл и репродуктивную систему благодаря более эффективному извлечению микроэлементов из еды, развитой иммунной системе, медленному обмену веществ (сохраняющему питательные вещества как можно дольше до момента выведения) и более развитым связям между полушариями мозга. Такая биологическая слаженность говорит о том, что женщина очень чувствительна к себе, своему телу, окружающим ее людям и обстановке, поэтому принимает оптимальные решения для сохранения собственного благополучия. Природа одарила ее всем самым лучшим для выполнения сложной задачи продолжения человеческого рода. Когда женщина не вынашивает ребенка, те же системы помогают ей быть сильным лидером и вести за собой свое ближайшее окружение и весь мир».
Очень печально, что этому не учат юношей и девушек, так не должно быть! Как человек, который посвятил свою жизнь изучению слаженной работы гормонов и направил свою деятельность на помощь женщинам в синхронизации с их циклом, я могу сказать, что любые другие описания не соответствуют действительности. Даже близко.
Прошло немало лет, прежде чем я поняла, почему наша репродуктивная система описывалась без должного признания. Мое открытие сразило меня. Все очень просто. Такое заявление вызвало бы необходимость менять расстановку сил в мировой культуре. Если мы признаем, что биологически мы не слабый пол, тогда очень многие социальные нормы должны будут измениться, чтобы женщины получили равноправие с мужчинами. Но патриархат не допустит этого ни в коем случае. Не мне вам рассказывать, что тысячелетиями во всех культурах женщин угнетали. Вы только посмотрите, каково отношение к устройству нашего организма – от описания в учебниках до уничижительного отношения медицинского персонала. Это все не только поддерживает и углубляет угнетение, а даже хуже – делает нас соучастницами этой тирании. Когда мы убеждены, что нам суждено страдать и часто болеть, то уже не верим, что есть способ привести свой гормональный фон в порядок.
