Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
– Придет… от меня придет… помоги… сделай, что скажет… ты должен… должен… иначе… умрешь…
Призрак подобрался достаточно близко, чтобы Стрежницкий различил тонкий цветочный аромат духов. И как ни странно, запах этот придал сил.
Будут пугать? Как бы не так.
Он поднял руку. И выстрел прозвучал оглушающе, во всяком случае, сам Стрежницкий оглох, а еще ослеп и потерялся где-то, а где, и сам не знал. Мелькнули и полетели темно-зеленым шаром болота, а с ними костры и кони, люди – все, которых ему случалось встречать в жизни своей. И мир, и небо… И только чьи-то серые глаза удержали его от падения в бездну, в которой проклятую заблудшую душу уже ждали черти с кострами. Подождут…
Он пришел в себя сразу, так сказали после. А Стрежницкий согласился. Сразу так сразу. Главное, что очнулся.
И револьвер подхватил дрожащею рукой. И сполз с постели, вставши на четвереньки, поскольку ноги не держали, да и от того, чтобы героически не обмочиться, его удержало лишь чудо.
– Эй, кто-нибудь… – голос звучал на редкость сипло, надсаженно. А еще Стрежницкий распрекрасно осознавал, насколько он ныне жалок. Если бы промахнулся, небось не стали бы нянчиться, подушку на лицо и… Что бы он сделал?
Ничего.
А то и вовсе утянули бы в бездну призрачного мира…
А он не промахнулся.
И теперь сидел над телом девушки в темно-синем платье с белым отложным воротничком. Чулочки шелковые… лицо почти уцелело, пуля вошла аккурат под левым глазом, причем глаз сохранила, а скулу разворотило. И смотреть на это было… неприятно, пожалуй.
Война…
На войне он видывал и таких вот девочек, и других, моложе, невинней. Застреленных, повешенных, сожженных, замордованных до смерти. И его людьми в том числе, но то на войне, а теперь же мир… кажется, мир… Только почему он чувствует себя поганей, нежели тогда?
Он прижал пальцы к шее, хотя с такою раной девица не могла остаться живой. И покачал головой. Как же тебя так угораздило-то?
До столика, на котором валялся сигнальный амулет, Стрежницкий полз на четвереньках. Его даже не слишком-то удивило, что охрану не встревожил выстрел. Дай бог, чтоб живы оказались…
Он добрался. И поднялся. И, амулетку стащив, сдавил в кулаке.
И сел, закрыл глаза, пытаясь отделаться от шепота: «Помоги… помоги и будешь прощен…»
Хрена с два. Не за что ему прощения просить. Не за что…
Глава 2
Князя все-таки унесли.
И папенька Таровицкой, человек высокий и крепкий, хмурился, двигал бровями и губами, но ни слова не сказал. А бабушка Одовецкой, Таровицкого и взглядом не удостоившая, бросила:
– Молодец, отличная работа.
И от похвалы этой Аглая зарделась.
А потом в комнате стало тихо, и когда в ней появилась бледная девушка в пиджаке явно с чужого плеча, никто ее появлению не удивился, а Лизавете лишь подумалось, что писать статью ныне смысла нет, да и писать-то особо не о чем.
Зато князь поправится. Это ведь хорошо?
Ночью ей снилась великая снежная степь, по которой летела собачья упряжка. Огромные псы черной масти бежали легко, не проваливась в зыбкий снег, а широкие полозья не оставляли следов. Сидела в груде мехов драгоценных Заячья Лапа, грызла погрызенный чубук своей трубки.
Встретилась с Лизаветой взглядом. И сказала:
– Время близится. Не упусти.
Лизавета, которая вдруг обнаружила, что стоит на снегу босой, кивнула: мол, ни за что не упустит. Правда, чего…
…Она проснулась засветло.
Тихо. Прохладно.
За окном лето, но этот старый камень и в самую жару не прогревается. Вон пол совсем студеный. Прочие спят. Раскинулась на кровати Авдотья, губами шевелит, будто спорит с кем-то. Свернулась калачиком Одовецкая и так лежит, дрожит во сне, зовет кого-то, а кого, не слышно.
Маму?
Снежка лежит на спине. Прямая. И руки на груди сложила. Сама бледная и… Лизавета перекрестилась, уж больно неживой выглядела она.
А вот Таровицкая во сне подушку обняла, стиснула и под живот себе запихала.
Последняя кровать была пуста.
Дарья…
Неудобно вышло вчера, да. И уверения, что подобное случается, не помогли.
Ныне Дарья не спала. Сидела на подоконнике, сжавши кулачки, прислонилась лбом к мутному стеклу и глаза закрыла. По щеке ее бледной ползла слезинка.
– Что случилось? – спросила Лизавета тихо.
– Ничего, – Дарья шмыгнула покрасневшим носом и тихо спросила: – А сильно заметно?
– Что ничего не случилось? Изрядно.
Дарья вздохнула.
– Пойдем, – Лизавета протянула руку. – Холодной водой умоешься. И еще по полтине на каждый глаз положи, минут на десять, хорошо отек снимает.
– А моя матушка огуречный рассол пользует, – Дарья торопливо смахнула слезинку и сползла с подоконника. – Говорит, что лучше его нет.
– Может, и нет, – согласилась Лизавета. – Только где мы сейчас рассол возьмем?
Только-только рассвело. Солнце, темно-красное, налитое, еще висело над самою землей, будто раздумывая, а стоит ли вовсе на небосвод лезть, выдержит ли он, такой хрустально-хрупкий, всю тяжесть светила. Еще немного, и дрогнет, покатится, отмеряя утренние часы. И смолкнут соловьи, уступая дневным птахам…
– Я его люблю, – пожаловалась Дарья в умывальне. – Как думаешь, можно влюбиться с первого взгляда?
– Думаю, что если ты влюбилась, то, значит, можно, – Лизавета тоже умылась.
А вода леденющая.
То ли красавицам не положено, то ли новое испытание удумали, то ли горячую позже пустят. В конце концов, кто в такую-то рань несусветную встает.
– Маменька сказала бы, что это глупость и блажь, что в мужа влюбляться надо.
– А если нету?
– Тогда завести и влюбляться.
Наступил Лизаветин черед вздыхать: муж, чай, не таракан, сам собою не заводится. А если так, то неужели без любви жить? Как-то оно несправедливо.
– Я… я его раньше… на ярмарке… в Арсинор на ярмарку папенька повез… у меня кошель украли. – Дарья похлопала себя по щечкам. – Давно уже. Мне было десять, и я полгода деньги собирала для ярмарки – папенька давал. А маменька не велела от себя отходить. Только она все по купцам, ей книжные лавки без надобности. Я же хотела… не подумай, у нас большая библиотека в доме, только все больше или про святых, или про полководцев. Я про магию хотела… научиться даром управлять, чтоб… знаешь, это обидно, когда тебя все забывают. А дома только по основам. Вот и хотела купить такую книгу, чтобы… понимаешь?
Лизавета кивнула.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
