Я не успеваю ни отреагировать, ни возмутиться. Просто один наглец прижимается ко мне. Обвивает длиннющими руками талию, а острым подбородком упирается в моё хрупкое плечо. И этот студент-переросток выглядит так, словно ничего такого не делает.
Ага. Просто на виду у всех пристает. Ещё и впечатывается всем телом, так, чтобы никто за случайное прикосновение не принял. Его руки сжимаются, дыхание щекочет шею. Весь такой довольный, хотя причин нет. Жутко горячий весь, ещё и губами прижимается к щеке.
Это так…
Господи, шибани в меня молнией за то, что в голове появилось слово «волнительно».
— Я же говорил, Маргошенька, что нужно сразу было забрать тебя. После бурной ночи нельзя по автобусам шастать.
Исаев только что при всех сделал пошлый намек. И никто же не подумает о том, что я коктейли разносила. Припишут нам с парнем несуществующий роман. А он только этого и добивается.
— Маргошенька? — Лиза переспрашивает, наблюдая за этой картиной с другими студентами.
— Руки, — шиплю, стараясь освободиться. — Исаев!
— Хватит своего парня по фамилии называть, морковка.
— Хватит меня морковкой называть.
Минуточку…
Парня?!
Марго, аэропорт
— А ты не…
— Ша, морковка. Ты обещала меня слушаться, — он шепчет, чтобы остальные не услышали. Касается губами кожи, и я чувствую его улыбку. Вечно широкую, вечно наглую. — А это — часть моего соблазнения. Улыбайся и терпи.
— Исаев!
— Так вы вместе? — спрашивает кто-то из незнакомых мне парней. Чей-то друг или парень. Эта поездка даже близко не напоминала учебную, но все в университете закрыли на это глаза. Какая разница, что там на майские праздники творят студенты. — Серьезно?
Рома, видимо, хорошо знает этого парня. Они переговариваются, обсуждают и меня, словно я не стою рядом! А ещё Исаев не отступает и не прекращает меня зажимать. То проведёт носом по шее, то руками сползёт ниже позволенного. То в мою филейную часть вожмётся, случайно якобы. Его даже кураторша не смущает, которая косится на нас. Всё ему нипочем.
— Морковка, хватит вертеться.
— Зайчик, — передразниваю, видя, как сужаются глаза на такое обращения. — Отпусти меня, мне ещё кофе нужно.
— Много кофеина вредно. Лучше в самолете поспишь, нам лететь четыре часа.
— Исаев, я сама буду решать, что мне делать.
— Не-а, — он улыбается, разворачивая меня лицом к себе. — Согласно нашей договоренности, ты делаешь то, что я скажу.
— И как связан кофе и влюбленность в тебя?
— Забота о твоем здоровье, морковка, должна подкупать.
— Пока только бесит.
— Это пока.
Рома от спора спасает только то, что объявляют посадку. Наша огромная компания занимает большую часть очереди. А ещё родители с сонными детьми, две пожилых пары, несколько бизнесменов, которые постоянно разговаривают по телефону. И ещё одна компания таких же студентов, только без сопровождающих.
Я понимаю, что мы полным составом вряд ли даже к первому университету доберемся. Все разбредутся по Парижу и его окрестностям. Сама бы с радостью сбежала на выступление в Мулен Руж или азиатское кафе, которое так нахваливала Ника. Но сначала мне нужно было узнать всё о стипендиях и магистратуре, а потом уже развлекаться. Да и ночную жизнь столицы никто не отменял.
Мама иногда шутила, что я зомби. Потому что я действительно мало спала, если на то были причины. Могла завалиться спать после учебы на три часа, а потом всю ночь работать, с утра — на пары. И в таком бесконечном круге, как белка в колесе.
Зато теперь я лечу в Париж!
Едва не топаю от радости, оказавшись в кресле возле окна. Даже то, что Рома усаживается рядом, не мешает мне наслаждаться. Смотрю в иллюминатор, как поднимаются остальные, вдалеке катаются автобусы. Сами мы прошли по "рукаву", хотя мне хотелось прокатиться. Ничего, может во время обратного пути так и будет.
— Ты сейчас кого-то убьешь, — резюмирует Рома, когда я стараюсь пристегнуться. Забирает у меня ремни и сам всё легко проделывает. — Ты же летала, морковка.
— Давно и не правда. То, что было в детстве, не считается.
— А Польша и Чехия?
— На автобусе ездила. Так было…
Не понимаю, от чего так неловко было сказать, что дешевле. Ну не было у меня денег на авиабилеты, разве это кого-то касалось. Рома родился в семье Исаевых, у которых своя Империя была. В прямом смысле, фирма его отца занималась строительством и имела в названии слово «Эмпайр». У меня с деньгами было хуже, но это не значило, что именно я была хуже.
Никогда и никому не позволяла тыкать на мое финансовое положение. Лиза всё порывалась, но у неё получалось из рук вон плохо. Не задевало.
Но именно сейчас, почему-то, запинаюсь.
— Так было интереснее?
— Ага. А мы только вдвоем будем лететь, никого третьего не будет?
— Меня уже недостаточно? Разбиваешь мне сердце своей жестокостью.
— Кстати о сердце. Так как ты собрался меня соблазнять?
— Ты же говорила, что у меня всё банально и скучно. Зачем тогда спрашиваешь?
Банально и заранее проигрышно. Но мне жжёт любопытство, как Исаев собрался это проворачивать. Он же не может действительно считать, что от одной улыбки или букета цветов я сразу влюблюсь? Особенно зная, зачем он всё это делает.
— Предлагаю ещё спор, морковка. Или игру, называй как хочешь. Перечисли семь способов, которыми я буду тебя соблазнять. Если угадаешь, то получишь желание. Если я удивляю — исполнишь моё.
* * *
— Спор на желание, какое клише, — ехидничаю, но достаю из рюкзака блокнот. Ловлю удивлённый взгляд парня. — Если просто назову, то ты всё поменяешь и останешься в выигрыше.
— А если я не увижу, то ты запишешь туда уже потом.
— Пфф, ладно. Тогда в конверт вложим.
Я пыталась использовать метод конвертов для экономии денег, но это получалось так себе. Ещё в начале — да, когда только разложила всё по сумам и придерживаюсь. А потом уже забивалось. Поэтому перекладываю деньги в кошелёк и получаю как раз семь пустых конвертов.
