План: еще немного поразмыслить.
Потом он положил ручку, закрыл тетрадь и убрал ее в ящик стола.
Глава пятая
Кто гремел в ванной
Хилла повернула ключ в замке. Красота! Еще целый час дома никого не будет. Вся квартира принадлежит Хилле: все комнаты, все, что есть в холодильнике, музыка, которую можно слушать из собственной маленькой колонки, — музыка, которую Хилла сама выберет и которую никто не попросит сделать потише!
Вообще-то Хилла хотела, чтобы у нее была своя комната. Хотела почти что сильней всего на свете — но ключевое слово — «почти».
Еще больше ей хотелось стать лучшим игроком своей команды и всего Хельсинки — стать звездой женского футбола в своей возрастной группе.
Поэтому Хилла совершенно не собиралась переезжать куда-то в поле с коровами, как бы хорошо и просторно там ни было. Ее место здесь, рядом с ее командой, даже если для этого придется по-прежнему делить комнату с Каапо и Майкки. В конце концов, к этому Хилла уже привыкла.
Хилла сбросила рюкзак на пол, наклонилась развязать шнурки — и резко выпрямилась. Кажется, кто-то включил и выключил воду в ванной? Но уже снова стало тихо. Ладно, наверное, показалось. Или звук был от соседей. Хилла прекрасно знала, что, когда ты дома одна, послышаться может все что угодно. Хилла скинула кроссовки и пошла на кухню. Сначала перекусить, потом включить музыку. Хилла открыла холодильник и уже протянула руку за йогуртом, как вдруг из ванной послышался грохот. И теперь уж соседи совершенно точно были ни при чем. Сердце у Хиллы громко заколотилось, она осторожно закрыла холодильник, на секунду застыла, но потом решила, что нападение — лучшая защита, и закусила губу. Риск — дело благородное! Хилла на цыпочках двинулась к ванной.
У двери она остановилась. Наблюдение номер один: свет в ванной не горит. Это ясно по положению выключателя. Кто бы там ни был, он сидит в темноте. Стал бы грабитель сидеть без света? Вообще-то кто их знает. Хилла прищурилась, протянула руку и нажала на выключатель. В ванной что-то с грохотом упало и покатилось — у Хиллы волосы встали дыбом. Потом из-за двери донеслось жалобное:
— Ох, вершки-корешки!
Снова что-то загремело и посыпалось — похоже, с полок полетели бутылки с моющими средствами.
«Вершки-корешки?» Хилла наморщила лоб. Так ругается одно-единственное существо во всем мире.
Хилла рванула дверь — и увидела растерянное зеленое лицо в обрамлении длинных густых волос, целой волосяной мантии. В ванной пахло землей и подвалом.
— Привратница! — воскликнула Хилла. — Ты как тут очутилась?
— Сестра земной птички! Сестра-помощница! — раздалось в ответ испуганно и радостно одновременно.
— Ну вот, приехали. Какая я тебе помощница? Вообще-то меня зовут Хилла, ты что, забыла?
— Помню, помню, как же не помнить, — заверила Привратница. — Это я с перепугу. Натерпелась я страху в этой темной пещере, ох и натерпелась! Никак не могла понять, где же это я. И тут вдруг свет, и ты!
Хилла недоверчиво покачала головой:
— Как ты оказалась у нас в ванной?
— Я что же, в ванной? — ахнула Привратница. — В самой-самой настоящей ванной?
— Именно. В нашей ванной, на пятом этаже многоэтажного дома, в Хельсинки, на поверхности земли, — перечислила Хилла, потому что Привратница явно в этом нуждалась.
— Я в ванной! — возликовала Привратница. Она принялась притопывать по кафельному полу, словно решила сейчас же исследовать босыми ступнями каждый квадратный сантиметр. — А я-то думала, что угодила в какую-то ужасную, тесную пещерку — а это и вправду ванная! А почему здесь сначала было так темно, а потом стало так светло?
