В глазах Никиты читалось, что он не совсем понимает эту нетипично взрослую речь. В девятнадцать лет всё кажется немного иначе, и начало отношений тоже определяется отнюдь не выполнением странных условий. Есть просто тот волшебный момент, когда во взгляде появляется что-то особенное, когда молчание наполняется новым смыслом, и двух людей толкает навстречу друг другу.
Никита приобнял Ксюшу за талию, мягко привлек к себе и медленно потянулся к губам.
— Она ослушалась, Трэя, — Артур, в одних свободных домашних брюках, видно только что поднявшийся с кровати, широким шагом пересек спальню и подошел к небольшому бюро. — Или ты будешь мне диктовать, что делать?
Артур никак не отреагировал на это замечание. Взял с полки резную шкатулку, провел указательным пальцем по выбитой на крышке вязи округлых иероглифов, наполняя их силой. Молча, одними губами произнес заклинание — и повернул невидимый рычаг. Боковые стенки тут же превратились в резной узор, и с потустороним протяжным воем втянулось внутрь облачко прохладного воздуха. Артур вновь повернул рычаг — и стенки стали сплошными, без единой щели.
— Подумай над своим поведением, — мрачно произнес он.
Внезапно замер, прислушиваясь, и щелкнул пальцами.
3. Гостья
Подмерзшая крупа хрустела под ногами быстро шагавшей по улице парочки. Ксюша робко сжимала ладонь Никиты и молчала, не веря в происходящее. Она пришла в себя в тот самый момент, когда он отстранился после их первого поцелуя — и на губах еще оставалось чужое тепло. Посмотрела на Никиту с искренним изумлением, будто спрашивая: «ты это серьёзно?», и тот не выдержал, притянул её обратно, целуя снова и снова, и снова — пока Ксюша не оттолкнула мягко.
— Мне надо домой, — пробормотала она, пряча взгляд. — Который час?
— Три уже.
— Три?! — Ксюша испуганно вскинула голову. — Меня же убьют!
— Если не пустят, пойдём ко мне, — предложил Никита. — Мама не будет против.
— Нет-нет, — он не понимал, как сильно она провинилась и что теперь будет! А если и вовсе домой не явится… как так получилось?!
— Не беги так, всё равно задержалась, — Никита едва удержал поскользнувшуюся Ксюшу. — Я поговорю с твоими родителями, не беспокойся. Предки меня любят.
В ответ та отрицательно замотала головой. Её предки, кажется, любят только себя, а если выяснится, что она была с парнем — беды не избежать. Запрут дома с учебниками, заберут всю стипендию, отнимут телефон… а перед этим…
— Я пойду, — остановившись у своего подъезда, пробормотала Ксюша. — Не надо, не ходи со мной. Увидимся завтра в универе.
Никита хотел поцеловать её на прощанье, но удостоился лишь торопливого поцелуя в щеку. А затем его новая девушка стрелой взбежала по ступеням.
«И чего это она вдруг? — Никита мысленно пожал плечами. — Весь вечер о времени не вспоминала… Засмущалась, что ли?»
Он довольно хмыкнул, но усмешка незаметно превратилась в тёплую улыбку. Всё-таки, очень странная девушка эта Ксения: столько лет строила из себя серую мышку, потом зажигала как отъявленная тусовщица — и вот опять стала тихоней. Но он уже не верил в этот образ. Согревая кровь воспоминаниями о её танцах — где в каждом гибком движении сквозила страсть; об обжигающих взглядах, которые Ксюша время от времени бросала на него, о недавних поцелуях, Никита спрятал замерзшие руки в карманы и не спеша побрел домой.
А вот Ксюша добежала на свой этаж так быстро, что еще пару минут не могла отдышаться. Лишь бы спали, лишь бы спали! Отыскав в кармане ключ, она как можно тише вставила его в замочную скважину, повернула, осторожно нажала на ручку и юркнула в образовавшуюся щель. Вот только, едва дверь неслышно закрылась за спиной, как в прихожей вспыхнул свет, заставляя зажмуриться.
— Явилась наконец! — раздался хриплый и пьяный голос отчима.
Ксюша в испуге отпрянула обратно. Она никогда не понимала, что заставило её мать сойтись с этим быдловатым мужиком, которому в этом году едва исполнилось тридцать, да еще и сразу родить второго ребенка. Брата тут же спихнули на Ксюшу, и она с четырнадцати лет ощутила себя малолетней матерью без личной жизни. Впрочем, глядя на отчима, она начала опасаться парней.
— Нагулялась, шалава?! — с угрозой продолжил он, подступая ближе и заставляя в испуге вжиматься в дверь.
— Мама где? — пискнула Ксюша.
— У подруги осталась, — словно кусок льда прижали к спине. Хрупкая надежда на спасение разбилась, они здесь совершенно одни.
— Подожди, я всё…
Мужская пятерня схватила за волосы, заставляя согнуться вдвое.
— Пойдем! Объяснишь! — он потянул тихо подвывавшую подчерицу в комнату, не обращая внимания на её слабые попытки упираться и разжать его пальцы. — Ты у меня сейчас получишь! Я тебя научу, как взрослым перечить!
— Ты не можешь, пусти! — закричала Ксюша, хватаясь за дверной косяк и теряя способность здраво мыслить от отчаяния и страха: ведь знала же, что лучше молча перетерпеть. — Я больше не ребенок! Я не твоя дочь!
Тяжелая пощечина оборвала её крик, солоноватым металлом отозвалась во рту, еще один удар опрокинул худенькое тело на пол.
— Ну да, — странно, гадко глядя на неё, процедил отчим. — Хорошо, что напомнила.
Ксюша, уставившись на него расширившимися глазами, в ужасе поползла-попятилась к стене — и вдруг замерла.
— Жанна, — обреченно вздохнул Артур, пропуская в прихожую Ксюшу в распахнутой куртке. — Я же тебя просил.
Девушка с разбитой губой, покрасневшими костяшками и ссадиной на щеке виновато опустила голову.
— Простите, шеф, едва успела. Он руки распустил.
— Понял, — в таком случае он не мог её винить: Жанна готова была умереть еще десять раз, лишь бы избавить мир от очередного мерзавца. — Иди в гостиную и приведи себя в порядок. Пусть спит на диване.
— Есть, — Ксюша отрывисто кивнула, прошла мимо него в комнату и вдруг замерла, почувствовав скользнувший по фигуре взгляд. — Шеф, она продрогла, а щеки теплые. Разве это не странно?
— Не говори глупостей, — хмуро отозвался Артур. — В этих краях не так-то холодно.
Ксюша молча скрылась в гостиной, не сказав слова поперек. На морском побережье, из-за высокой влажности и сильных ветров, неугомонных большую часть года, ноль градусов уже ощущался как минус двадцать. И ходить в таком виде было верхом безрассудства.
