– Не умрёт, так тебя убьёт! Притащила какого-то бомжа… Дура, в общем! Немедленно звони!
– Куда?
– Да хоть Мише своему! Пусть хоть раз пошевелится, прежде чем затащить тебя в койку! Что-то придумает, в конце концов! Или жену бывшую вызовет, чтоб твоего найдёныша осмотрела! Она же хирург!
Вот видите, я не врала — бывшая у Васнецова идеальная. Ноги от ушей, глаза зелёные, губы пухлые, грудь даже после родов всё такая же пышная. Ещё и врач! Не женщина, а мечта. Неудивительно, что он не торопится съезжать со мной, ведь планку Карина задрала высокую. Непреодолимую, чёрт побери!
И ничего странного в том, что в ответ на Танины слова я возмущённо хватаю губами воздух, нет. Кто в здравом уме захочет встречаться лицом к лицу с ночным наваждением любимого мужчины?
– Звони-звони! У тебя что много знакомых врачей? Иначе это сделаю я и точно приглашу участкового. Заодно и гараж проверим.
Но выбора у меня, похоже, нет.
– Ладно. Только я лучше Ваньке позвоню, он с ней неплохо ладит, – гляжу на девушку виновато, стыдясь признаться, что Миша мне вряд ли ответит, и лишь дождавшись её хмурого одобрения, набираю брата. А уже через тридцать минут воочию любуюсь его реакцией на мой странный звонок.
– Ты совсем уже? – этот хоть спрашивает, хотя по лицу видно, что отвечать необязательно. Зато не кричит, как Таня, и благоразумно прикрывает дверь, скользнув взором по бывшей жене своего студенческого товарища.
– Собак тебе уже мало, да? Людей домой таскать начала? Дальше что? Устроишь из своей квартиры ночлежку?
Я молчу. А он играет желваками:
– Ну что с тобой не так, Сань? Что ж тебя так тянет всех спасать?!
Да если б я знала… Смущённо опускаю глаза в пол, виновато втянув голову в плечи, и наивно полагаю, что моё молчание хотя бы немного остудит пыл разбушевавшегося родственника. Только куда там? Я молчу, так он на Таньку переключается!
— А ты куда смотрела? Не могла ей мозги на место вправить? – зло пронзает мою подругу ненавидящим взглядом, болезненно морщась от бьющего в нос аромата её сладких духов, и закатывает глаза, когда она демонстративно отворачивается и отходит подальше.
– Идиотки две! Совсем двинулись на своём волонтёрстве!
Ну вот! Бабушка зря запрещала мне его колотить. Теперь он огромный, как шкаф, под два метра ростом, и при всём желании не отвесишь ему оплеуху, а так хотя бы было б что вспомнить. Утешиться, так сказать, пока он безостановочно сыплет ругательствами. Долго сыплет! Все десять минут, что привезённая им Карина Васнецова осматривает моего квартиранта. А я осматриваю её, пропуская мимо ушей Ванькину брань. Смотрю и гадаю, поддерживают ли они с Мишей приятельское общение или ограничиваются короткими разговорами о дочке?
– В больницу ему нужно, - но в лоб ведь не спросишь, тем более что, озвучив всем очевидные вещи, она торопливо кутается в норковый полушубок. — Снимки делать, капельницу ставить, и…
Женщина замолкает, обводя карими глазами собравшихся, чуть дольше задерживаясь взглядом на мне, и, переходя на шёпот, резюмирует:
– Похоже, не помнит он ничего.
– Отлично! – Ваня злорадно улыбается, а я устало опускаюсь на стул.
ГЛАВА 4
Незнакомец
Просыпаюсь я далеко за полночь. В тепле. С трудом открываю глаза, не сразу понимая, где нахожусь, но стоит уткнуться взором в хрупкую девушку, устроившуюся в кресле, мгновенно вспоминаю события минувшего вечера. Гараж, лопата, она… Как её там?
– Саша? – голос скрипит, и от звуков её имени у меня дерёт горло.
Словно это не набор букв вырывается из груди, а целая пригоршня проглоченных накануне мелких осколков рвётся наружу, до крови царапая гортань. Попить бы…
– Я здесь! Воды?
Не успеваю кивнуть, как к разбитым губам уже подносят стакан, позволяя сделать парочку небольших глотков. Чёрт, такое чувство, что у меня жуткое похмелье, и если бы девушка не отняла кружку от моего рта, я бы непременно осушил её до дна. И попросил вторую.
– Спасибо, – только наглеть неудобно.
Я же у неё дома? Или меня всё же сдали в приёмный покой, определили в палату, а эту хрупкую миловидную брюнетку оставили в надзирателях? Усадили у двери, опасаясь моего побега, и теперь вызванивают участкового, разглядывая заляпанный кровью нож. Ведь как бы ни трещала моя голова, сложить два плюс два я ещё в состоянии — мне явно капают капельницу…
Не на шутку напуганный таким сценарием, встревоженно оглядываюсь по сторонам, а девушка уже пристраивается рядом, с сочувствием взирая на меня из-под длинных пушистых ресниц. В пижаме она, а значит версию с палатой отметаем. Да и не обставляют их так: диван, на котором я и устроился, длинная тумба с телевизором, подвесные ящики, украшенные какой-то посудой, журнальный столик, заваленный разнообразными лекарствами, и пустой таз на полу, видимо на случай, если меня начнёт тошнить. Похоже, за лечение моё взялись основательно.
— Я врача пригласила, помнишь? — голос у неё приятный. — Дела твои плохи, парень. Без снимков не обойтись.
А какой смысл? В голове пусто, словно вскрой черепную коробку и ни одной извилины не найдёшь. А может, их там отродясь и не было? Иначе, чем объяснить мою помятую морду? Умные опасностей избегают…
—Ты хоть что-нибудь вспомнил? Имя, адрес или как попал в Танин гараж? Неужели совсем ничего? — когда я мотаю разбитой головой, она расстроенно закусывает губу. — Не страшно. Тебе просто нужно отдохнуть.
Хотелось бы верить, потому что ни хрена хорошего в этом нет — лежать в чужой гостиной с пробитым затылком, не имея ни малейшего представления о том, в какую передрягу ввязался. И ведь неизвестно, сколько позволят лежать… Я чёртов незнакомец, подобранный какой-то блаженной в гаражном кооперативе! Может она прямо сейчас меня погонит на улицу?
—Ладно, об этом поговорим утром. Сейчас капельница докапает и можешь поспать,— слышу, напуганный до чёртиков собственной беспомощностью, и хотя бы об этом перестаю волноваться. Одной проблемой меньше. Хотя…
— Смотрите, да он оклемался! – тут, похоже, муж нарисовался!
Оттеснил в сторону мою спасительницу, даже не напрягаясь, придвинул к дивану кресло и вальяжно развалившись напротив, глазеет на меня, как на пригретую блохастую собаку — с отвращением.
– Ну, что делать с тобой будем? Говорить можешь?
– Могу.
– Отлично, – он включает ночник, и пока я отчаянно жмурюсь от бьющего в глаза света, из каких-то садистских побуждений нарочито громко откашливается в кулак. А мне его кашель сотней ударов кувалдой по вискам!
– Как звать?
Хороший вопрос. Врачиха меня минут пять пытала, только от боли извилины мои превратились в кисель.
– Понятия не имею, – ухмыляюсь, израненной рукой отклоняя надоедливый плафон в сторону и, проигнорировав недовольный взгляд собеседника, пытаюсь присесть на диване. Недолго пытаюсь. Секунда и он силой пригвождает меня к месту, железной хваткой вцепившись в моё плечо:
