— Отчего же нет?
— Редакция заплатит вам сколько пожелаете.
— Я согласен на обыкновенный ваш гонорар.
— Два шиллинга за строчку.
— Отлично!
Бессребреник подумал про себя: «Это будет мне хорошей поддержкой».
Он снова бросился в качалку и закурил сигару. Но опять зазвонил телефон.
Бессребреник начал уже сердиться.
— Господин Бессребреник!?
— Я.
— Не возьмете ли вы фотографический аппарат фирмы…
— Нет!
Другой собеседник предложил:
— Не хотите ли принять макинтош от фирмы…
— Нет!
— Мистер Бессребреник!.. Мистер Бессребреник!.. Важное дело!..
— Что такое?
— Не прочтете ли вы сегодня лекцию в Политехническом зале?
Новый вопрос:
— Мистер Бессребреник, не примете ли вы от ваших поклонников приглашение на послезавтра на «цветной» обед в Чикаго?
— С удовольствием!
— Итак… мы на вас рассчитываем.
Телефон продолжал звонить. В сердцах Бессребреник вырвал из аппарата блестящий черный шнур, ударив им об пол, будто плеткой.
— Довольно!.. Голова трещит! Сегодня — лекция, завтра поездка в Чикаго на «цветной» обед… Довольно, довольно!
Избавившись от телефона, джентльмен спокойно докурил сигару, покачался в кресле и заснул. Проснувшись к обеду, он с большим аппетитом поел, потом привязал к ноге шагомер и пешком отправился в Политехнический зал читать лекцию.
У дверей гостиницы он увидал негра Снеговика и в свою очередь расхохотался: Снеговик оделся в газеты, которые прежде прикрывали Бессребреника, и старался продавать ваксу. Но торговля шла плохо: он назначил сумасшедшую цену, и над ним только смеялись.
Истратив все деньги, он вынужден был теперь кусать локти. Увидав Бессребреника, негр смиренно приблизился к нему и жалобно проговорил:
— Бедный Снеговик несчастен. Он разорился. Торговля его пропала. Не нужен ли вам слуга?
Джентльмену стало жаль его. Совсем не подумав о том, что придется кормить и таскать за собой лишнего человека, он сказал:
— Ступай за мной.
От радости Снеговик подпрыгнул, одним взмахом руки сбросил в ручей все принадлежности своего ремесла и, улыбаясь до ушей, пошел за новым хозяином.
Когда Бессребреник вошел в зал, он был набит до отказа. Джентльмена встретили громкими аплодисментами и криками «браво!». В первом ряду сидели мистеры Пиф, Паф и миссис Остин с карандашом и книжкой в руке.
Поставив за собой слугу, Бессребреник поклонился публике и начал лекцию. Он не готовился совершенно, говорил по вдохновению и решительно обо всем: о больших путешествиях, о мореплавании, о воздушных шарах, о медицине, о кухне, о политической экономии, о промышленности, рассказывал удивительные истории о невероятных приключениях, трунил над американцами вообще и над своими слушателями в частности, продернул Джима Сильвера, серебряного короля, Пифа и Пафа, а под конец и самого себя. Лектора хотели нести на руках, до такой степени его беседа понравилась публике. Сбор оказался превосходным: около 15 000 франков. Для человека, не имеющего в кармане ни гроша, это было очень и очень много. Бессребреник тут же послал слугу приобрести приличную одежду и купить в конторе зала два билета до Чикаго. Как известно, железнодорожные билеты продаются в Америке везде.
Через двадцать минут Снеговик вернулся, одетый ковбоем. Этот костюм — давнишняя его мечта — стоил 500 франков. В гостинице за помещение и стол было заплачено до следующих суток. У джентльмена оставалось, таким образом, еще 2850 долларов. Их следовало куда-нибудь сбыть, чтобы не нарушить условий пари.
Золото и серебро он разменял на банковские билеты и достал портсигар, где лежали четыре сигары. Одну он предложил мистеру Пифу, другую мистеру Пафу, третью Снеговику, а четвертую взял себе. Затем свернул фитилем билет в 500 долларов и приказал слуге:
— Держи и стой смирно!
Точно так же свернул еще три билета, два из них отдал сыщикам, а четвертый оставил у себя.
— Зажигай! — велел он негру, указывая на газовый рожок для курильщиков.
Негр скорчил рожу и хотел что-то сказать, но Бессребреник перебил:
— Слушайся или ищи другого хозяина!
Негр с отчаянием исполнил приказание.
— Хорошо. Подай теперь огня этим господам.
Негр подал Пифу и Пафу горящую бумагу, от которой те зажгли свои билеты. Как настоящие американцы, они поняли и оценили поступок Бессребреника. И, сделав несколько затяжек, протянули ему руки:
— Вы — большой человек. И, надо полагать, далеко нас заведете.
— Я уверен в этом… Эй, Снеговик! В нашей кассе осталось еще 850 долларов. Возьми их себе. До завтрашнего дня можешь их пропить, проиграть, проесть, потерять… Но помни, что ты не имеешь права держать при себе хотя бы грош, покуда мы вместе. Не забудь также, что завтра в восемь часов утра едем в Чикаго.
ГЛАВА 4
Нечего есть. — Опять миссис Клавдия. — Черный обед в воспоминание о первом дебюте. — Мнение Бессребреника об оригинальном обеде. — Нефтяная королева. — Проект обогащения. — Телеграмма. — Басня о молочнице и крынке молока. — Компания. — Господин и госпожа Бессребреники.
На станции, откуда отходил поезд в Чикаго, Бессребреник застал, как ожидал, Пифа и Пафа. После вежливого обмена приветствиями все трое сели в один вагон. Снеговик расположился рядом со своим господином. Они устроились и стали ждать свистка.
Наконец, тяжелая машина, вздрогнув, тронулась.
Оба сыщика уселись по-американски, опустив головы, положив ноги на спинку противоположного кресла. Снеговик, быстро перенимавший хорошие манеры, последовал их примеру, а для большей устойчивости еще и зацепился шпорами за обивку дивана. На диване сидел как раз его господин; но последний нашел эту фамильярность вполне естественной.
Поезд, выбрасывая клубы дыма, минуя города, местечки, мосты, мчался через туннели, равнины, к великому изумлению негра, который до тех пор не мог себе вообразить, что свет так велик. Возбуждая костюмом ковбоя всеобщее любопытство, он был счастлив, принимал важные позы, выпячивал грудь, вообще рисовался.
Но от Нью-Йорка до Чикаго дорога длинная, и после пяти-шести часов пути Снеговик почувствовал, что голоден, о чем и сообщил своему хозяину. Тот воскликнул:
— Ах, а я об этом и не подумал!.. Только, видишь ли, у меня нет ни гроша в кармане; придется затянуть потуже пояса.
Пиф и Паф вернулись в эту минуту из вагона-буфета, плотно закусив, веселые, с зубочистками во ртах.
Снеговик, высунувшись из окна, впитывал в себя кухонные ароматы, которыми благоухал воздух, и бормотал:
